132 
Не обращая на него внимания, Сычева продолжала обследовать стены, пол и углы «камеры».
– Девочки, как вы думаете, они действительно будут снимать с нас скальпы? – тоном, каким говорят о погоде, спросила Таня и пощупала свои волосы, стянутые на затылке в женственный узел.
– Замолчи!! – застонал Глеб. – Замолчи, я тебя прошу! Ты не знаешь, вы не знаете, что мне пришлось пережить!! – Он вдруг вскочил, подбежал к двери и начал колотить в нее ногами. – Выпустите меня! Выпустите меня!!
Железная дверь ответила ему гулким грохотом.
Его мужская истерика была отвратительна и Тани, не сговариваясь, разом отвернулись от Афанасьева.
– Ну почему, почему они не вкололи нам то лекарство, которое вкололи мне первый раз! – взвыл он. – С ним было не страшно, с ним было весело...
– Тише! – закричала Сычева. – Тихо. Слышите, кто-то в стенку стучит?
Все замерли, стараясь не дышать.
В стенку справа действительно кто-то дробно, тихонько и очень интимно постукивал.
– Это Пашка! – прошептала Татьяна. – Это он!! – закричала она. – Он услышал, как кого-то тащат по коридору, узнал наши голоса и теперь пытается достучаться! Па-ашка-а!! – Татьяна кулаками начала стучать в стену, но звука не получилось, она только отбила себе кулаки о бетон.
– У меня есть ремень, шнурки и галстук, – прошептал Глеб. – Я повешусь!
Сычева захохотала, сняла с себя «лодочку» и шпилькой оттарабанила в стенку бравурный марш.
С той стороны кто-то старательно повторил ритмический рисунок.
– Точно Пашка! – засмеялась Сычева. – Если, конечно, у них тут не самая густонаселенная тюрьма Москвы и Московской области.
Таня отняла у нее туфлю, выстучала свой ритм и дождалась ответа, прильнув ухом к стене.
Афанасьев стоял, прижавшись спиной к металлической двери и думал о том, что баба по имени Смерть опять усмехается ему прямо в лицо и никто, – никто! – из этих трех якобы любящих его женщин не пытается его ободрить, успокоить и приласкать.
Судьба снова усмехалась ему загадочной, нездоровой, ехидной, убийственной улыбкою Моны Лизы...
– А знаете, девки, – вдруг тихо, но твердо сказала Сычева, – все с нами будет в полном порядке. Мне как-то в детстве одна бабка нагадала, что я доживу до ста лет и еще отравлю брюзжанием жизнь своих близких.
– Это ж тебе нагадали! – вздохнула Татьяна.
– Девочки, главное – это не застудиться, – Таня деловито стянула с себя теплую кофту и протянула Сычевой. – На, обвяжи вокруг поясницы. На мне теплые колготки, а у тебя, как всегда, джинса, топик и голое пузо.
Сычева послушно взяла кофту и обвязала рукава вокруг пояса.
– А обо мне позаботиться никто не хочет?! Никто не боится, что я застужу себе... что-нибудь в этом подвале?! – Глеб старался говорить насмешливо и спокойно, но в голосе предательски проскальзывали истерические нотки. – Что вы все «девки», да «девочки», «мы», да «мы»!! Кто-нибудь обо мне подумал?!! – он сорвался на крик.
– Ты же вроде вешаться собрался, Афанасьев? – спросила Сычева. – У тебя же шикарный набор – ремень, шнурки и галстук! А мы еще пожить хотим, правда, девки? Давайте, соображайте, как выбираться отсюда будем!
– Танюха, расскажи, как ты догадалась, что это дом Овечкина, – тихо попросила ее Афанасьева.
– Понимаешь, наш главный, по большому счету для всех сотрудников – темная лошадка. Никто не знал даже толком, женат он или не женат. Он был образцовый руководитель – деловой, чуткий, требовательный, но без излишних придирок. Его все так ценили и уважали, что даже не сплетничали по поводу его руководящий персоны. Все знали, что у него квартира где-то в центре, но никто не знал точно – где. Как-то раз Овечкин заболел, не смог выйти на работу, но ему срочно понадобились какие-то документы из редакции. Он позвонил своей секретарше, распорядился, чтобы бумаги передали с курьером, которого он пришлет, и продиктовал адрес своего загородного дома. Его курьер застрял по дороге в редакцию в многокилометровой пробке. Тогда я вызвалась отвезти бумаги главному сама. Ехала на такси по жуткой жаре часа два, но дорогу хорошо запомнила. Очень удивилась, что у главного такой роскошный загородный дом, а он это скрывает. Передавала бумаги я не ему лично, а какому-то молодцу, который вышел за ворота. Я так поняла, что это прислуга. Думаю, Овечкин тогда так и не узнал, что приезжала с документами я, а не его курьер. Когда нас в джип запихали и сюда повезли, я все поняла... Только поздно было. Какой я идиоткой была! Да еще Карантаев меня заверил, что у Овечкина на момент убийства Игнатьева есть неоспоримое алиби.
132 
