70 
– Антон! – закричала она, чудом припомнив его имя. – Антон, это я, Сычева!
– О, свидетельница! – обрадовался Карантаев. – Ты что, на лошади скачешь? Дышишь еле-еле и топот стоит как на ипподроме! – Он захохотал. – Или, может, на параплане полетать решила? Слушай, надо встретиться, у меня к тебе пара вопросов!
– Карантаев, черт тебя побери! После всего, что с нами случилось, ты должен мне верить! Должен!
– Слушаю тебя внимательно, – серьезно сказал Карантаев. – Только прекрати бежать, как трусливый страус, и орать как осенняя галка. Остановись и все спокойно мне расскажи.
– Карантаев, у меня в редакции труп, там нет электричества, а дверь главного почему-то открыта! Охраны на посту нет, но я во всем этом нисколечки не виновата! Меня чуть не убили, Карантаев! Стреляли через прозрачные перегородки, а я бежала, как я заяц, как спецназовец под обстрелом! Мне удалось уйти, но боюсь, что за мной следят. Я никого не видела! Я ничего не знаю! Ты веришь мне, Карантаев?!!
– Где ты сейчас? – жестко спросил Карантаев.
– Не знаю, – Сычева растерянно огляделась. – Никак не могу сообразить. Кажется, это рядом с кинотеатром «Октябрь».
– Стой там, я приеду сейчас. – Он нажал на отбой, и Сычева удивленно уставилась на трубку, ответившую ей короткими злыми гудками. Почему-то она ожидала, что Карантаев начнет ее утешать, успокаивать, уговаривать, чтобы она ничего не боялась, а он буркнул: «Стой там, я приеду», и отрубился. Слезы брызнули на мобильник. Стоять она не могла и ждать Карантаева не собиралась. Как она могла подумать, что для нее он никакой не старший лейтенант, не сотрудник уголовного розыска, а почти друг?..
Она снова пошла спиной вперед, пытаясь остановить машину.
Черт ее дернул переться в редакцию, чтобы искать информацию про этого ювелира!
Стоп.
Сычева остановилась. Она беспробудная дура. Редкостная идиотка и непроходимая тупица. У Глеба в столе она обнаружила какие-то камни. Карантаев нашел у него в мобильнике телефон ювелира. Значит, камешки не простые? Значит, Афанасьев мог пострадать из-за них?
В квартирах что-то искали. Судя по тому, что вытряхивали крупы из банок, искали что-то не очень большое. Камни?
Она схватила мобильник, чтобы сообщить побыстрей о своем открытии Карантаеву, но тут же остановилась. Нет, пусть лейтенант работает сам. Он ведь ей не приятель, а всего лишь сотрудник уголовного розыска. У него вместо сердца инструкция, а вместо мозга Уголовный кодекс. Пусть сам зарабатывает себе очередной звание, а она и без него во всем разберется.
– Ну что, куда ехать-то? – спросил пожилой дядька в очках и жутком войлочном беретике.
Оказывается, она уже поймала такси, оказывается, уже села в салон.
– Сейчас, – отмахнулась от дядьки Сычева и набрала номер мобильного Афанасьевой.
– Танька, – прикрыв трубку рукой, тихо сказала она. – Куда ты дела те зеленые камни, которые у меня забрала?!
– Танюха! – радостно крикнула в ответ Афанасьева. – Куда ты пропала?
– Где камни?!
– Да какие такие камни? Приезжай к нам скорей! Этот Попелыхин распаролил наш диск! Там такое...
* * *
– Я кайфую, дорогая редакция!
Глеб застонал и открыл глаза.
Его не удивили ни беленые стены, ни иконка, висевшая в углу, ни швейная машинка «Зингер», стоявшая у окна, ни высокие бортики на кровати, где он лежал, ни звонкое петушиное пение, доносившееся с улицы.
Его удивило то, что на нем была необъятных размеров красная женская комбинация с кружевом на груди и маленьким бантиком в центре кружевной оторочки.
– Я кайфую, – повторил он, оттянул ворот наряда и удостоверился, что кроме комбинации в нем от бабы ничего нет.
Хоть бы эта рубашонка была не такая огромная, не такая красная, и не до такой степени женская!..
Живот, бока, руки и даже задница, саднили, болели – они были сильно ободраны и чья-то садистки-заботливая рука смазала раны йодом, а когда йод закончился, в ход пошла и зеленка.
«Бриллиантовая зелень» – так называла зеленку бабушка. «Смажь ранку бриллиантовой зеленью, а то случится столбняк, бешенство, сепсис, гепатит, а то и сам СПИД!»
Зеленку Глеб ненавидел, но СПИДА боялся, поэтому ранки всегда смазывал.
Это потом жена научила его обрабатывать царапины перекисью водорода, чтобы не ходить со смешными, унизительно-зелеными пятнами...
Отвратительнее красной комбинации было только то, что с ним не случился приступ спасительной амнезии и он отчетливо помнил все: и Ингу, и баню, и побег и какую-то Зину.
70 
