95 
Пропал, подумал Глеб. Пропал, пропал! А он еще думал, что Инга – сумасшедшая! Да лучше бы его резали на ремни в том доме, требуя диск и камни!!
– Ты мерзкая тварь, – сказал он, глядя Луизе в глаза. – Меня все равно найдут, а тебя посадят!
– Ну, вот, уже лучше, миленький. Ты перестал притворяться и врать. Ты говоришь то, что думаешь. Теперь осталось научить тебя думать только то, что мне приятно. – Она встала и начала убирать со стола.
– Курить, – простонал Глеб. – Дай покурить, сил больше нет терпеть!
– Мужчина моей мечты не пьет и не курит, мог бы и сам догадаться, – без выражения, на одной ноте произнесла Луиза. Она взяла термос и налила из него в стакан какую-то прозрачную жидкость.
– Пей! – приказала она Афанасьеву, протянув стакан.
– Что это? – отшатнулся Глеб.
– Настойка от импотенции. Мужчина моей мечты должен уметь делать это. Делать много, часто и хорошо.
– Я умею! Я часто! Я хорошо! – Глеб не удержался и упал с табуретки. На заду он поехал к двери, отталкиваясь пятками от пола.
– Мне лучше знать! Пей!
– Из чего это? – Глеб пальцем указал на стакан.
– Сперма красного петуха, собранная на рассвете, настоянная на слюне сексуально голодного козла и огуречной росе.
Огуречная роса, еще куда ни шло. Остальное никуда не годилось.
– Не-ет!! – заорал Глеб.
– Пей! – Луиза сунула ему в руку стакан и потянулась за скалкой.
Афанасьев закрыл глаза и рывком влил в себя жидкость, оказавшуюся безвкусной.
– Вот и ладненько, – Луиза скалкой почесала у себя под лопаткой. – Осталось научить тебя слушаться с первого раза.
* * *
Шашлычная «У Гарика» была явно местом «для своих».
Под намокшими от дождя тентами сидели мужики ярко выраженной кавказской наружности и исподлобья недобро рассматривали Таню. Почти у всех в руках были шампуры и они зубами рвали дымящееся мясо.
Таня бочком протиснулась между столиками, стараясь не встречаться с тяжелыми взглядами. Она всматривалась в посетителей, стараясь разглядеть Ингу, но ни одной женщины под тентами не было. Она остановилась и еще раз растерянно огляделась.
Таксист не задал лишних вопросов пассажирке, влетевшей в салон в халате и тапочках. Он молча довез Таню до места, взял деньги и пожелал удачи.
Удачи! Какая тут к черту удача, если ты ползешь между столиками под сканирующими взглядами мрачных кавказцев, на тебе тапки, халат, на лбу синяк, под глазом фингал, на руках ссадины, волосы не причесаны, а карман оттягивает тяжелый пистолет. Одежду Сычева от нее спрятала, а пистолет забыла. Как забыла и то, что квартира на первом этаже, а бывают ситуации, когда без разницы, куда выходить – в дверь, или в окно.
Таня еще раз огляделась. Ни одной женщины. Только серьезные кавказские парни. Глянула на часы – пятнадцать минут десятого. Неужели ее водят за нос?
– Эй! – Женский голос прозвучал сзади.
Таня резко обернулась. На крылечке закрытого павильона, освещенном неоновой вывеской, стояла высокая женщина в черном комбинезоне и махала рукой. У нее были светлые, почти белые волосы, собранные в хвост, бледное лицо и бесстрастные голубые глаза. Женщина была фантастически хороша собой, но кавказские парни на нее не смотрели. Наверное, она тоже была «своей». Настолько «своей», что воспринималась как часть окружающей обстановки. Таня подбежала к красавице.
– Вы Инга?
Та насмешливо осмотрела ее с головы до ног и это был более унижающий взгляд, чем взгляды кавказцев.
– Пойдемте, – женщина жестом пригласила Афанасьеву в павильон.
Внутри оказался уютный зал со столиками, за которыми никто не сидел. Приглушенное освещение создавало уютную обстановку.
– Сядем, – Инга кивнула на столик в углу.
Таня, подхватив полы халата, протиснулась вдоль деревянной лавки и села за стол. Пистолет, оттягивающий карман, неудобно и жестко разместился у нее на коленке. Чувствовала она себя очень паршиво – словно голая вышла в праздничный день прогуляться по Красной площади.
– Так вот ты какая, – усугубила ее неловкость холеная Инга и усмехнулась.
Бухнуть что ли перед собой пистолет, закинуть ноги на стол и закурить? Сычева бы именно так и сделала.
Таня поглубже запахнула халат на груди.
– Да, я такая.
– Почему ты в халате? – Инга уставилась на Таню в упор, не моргая. Глаза у нее были красивые. Холодные, немного надменные, небесного цвета, с длинными, едва тронутыми тушью ресницами. Глеб бы не прошел мимо таких глаз.
95 
