71 
– Ну… что я конфета в вафельной крошке и тебе хочется меня съесть?
– Я такого не говорила! – отпрыгнул Славка на безопасное расстояние.
Вот прицепилась со своей лесбийской любовью! Если бы он был в штанах, а не в юбке, уж он не упустил бы момента! Но маяться дурью в лифчике и с накрашенными ресницами – нет! – это не для него. Это выше его сил и мужского достоинства!
– Феликс! – припомнил он спасительный предлог. – Он помрёт в засаде без микроэлементов, жиров, белков и углеводки!
– Точно! – ударила себя по лбу Лидия, и у неё с головы посыпались опилки. – Феликс уже сутки без еды и воды! В его возрасте это грозит гипертоническим кризом, диабетической комой и оторвавшимся тромбом!
– Кошмар! – ужаснулся Славка и побежал к дому, хотя понятия не имел, где в отсутствии Ксюни брать продукты.
На лужайке опять бегали братья Архангельские. Павлины шипели, ощущая себя ущемлёнными. По дорожке размеренно прохаживалась Мила Брагина, словно знание французского языка давало ей право не волноваться и безмятежно проводить время в доме, где всё идёт кувырком.
Всё идёт кувырком…
Словно в подтверждение этого на крыльце стояла Полина, и, беззвучно открывая рот, пыталась что-то сказать. Она отчаянно помогала себе руками, но из её тщательно накрашенных губ не вырывалось ни слова.
– Что-то случилось? – предвкушая новое несчастье, спросил Славка, но Полина обратила на него внимание не больше, чем на чирикающего воробья.
– Что произошло?! – решила помочь Славке Лидия.
Так и не обретя дар речи, Полина потрясла перед собой розовым галстуком.
– Розовые галстуки по-прежнему в моде, – успокоила её Лидия.
– В моде?! – вдруг заорала Полина. – О какой моде ты говоришь, идиотка?!!
– О мужской моде я говорю, идиотка, – растерялась Лидия.
– При чём здесь, идиотка, мужская мода?! – затопала ногами Полина, и её нежные бледные щёки пошли красными пятнами.
– При том, мадам, что вы трясёте мужским галстуком, а не женскими прелестями! – вступился за Лидию Славка.
– Да?! – Полина уставилась на галстук с таким ужасом, словно держала летучую мышь. Она стремительно произвела какие-то телодвижения, в результате которых галстук был отброшен в траву, а в руке у Полины оказалась записка.
– Что это? – спросила Лидия.
– Идиотка, – заело Полину, и слёзы злого отчаяния потекли по её щекам.
Славка молча забрал у Полины клочок бумаги и прочитал вслух:
– «Дорогая! Я так больше жить не могу. Кругом ложь и притворство. Я ухожу, чтобы начать новую жизнь. Пока поживу в ординаторской. Прощай! Не твой ГГГ».
– Он бросил меня? – спросила Полина.
– Думаю, да, – кивнул Славка.
– Одну?! Без денег?! С грудным ребёнком?!!
– С двумя грудными детьми, если вы имеете в виду Криса и Нелли, – вежливо уточнил Орлик.
– Скотина, – прошептала Полина. – Где он там «поживёт»?!
– В ор-ди-на-тор-ской, – по слогам прочитал Славка сложное слово.
– Но в ординаторской живёт операционная сестра Козина! – взвизгнула Полина. – Она от мужа ушла!
– Ничем не могу помочь, – развёл руками Славка. – В ординаторской всегда кто-то живёт!
– Я покончу с собой, – с ледяным спокойствием заявила Полина, развернулась, и, держа спину прямо, ушла в дом.
– Её нельзя оставлять одну! – шепнула Лидия Славке и ринулась за Полиной. – Постойте, постойте! Я знаю пару изящных способов самоубийств, при которых совсем не страдает внешность!
– Изящных?.. – заинтересовалась Полина.
– Да, да! Берёте бутылку ликёра, одеваете вечернее платье, зажигаете ароматические свечи, включаете музыку и звоните парням из эскорта…
Разговор затих в недрах огромного холла, а Орлик вдруг почувствовал, что дико устал. Он побрёл в свою комнату в надежде уединиться, собраться с мыслями и решить, что делать дальше.
Как мог Гошин, устроив из дома тюрьму для гостей, так малодушно сбежать в ординаторскую?
Уж если на то пошло, то главным источником лжи и притворства был он сам, – начиная от тайной связи с сестрой Полины и заканчивая своей деятельностью пластического хирурга, помогавшего людям обмануть природу и время.
И зачем он уволил Ксюню, если собрался уйти из дома?! Чтобы показать свою власть? Продемонстрировать, кто в доме хозяин после смерти старухи?
С этими мыслями Славка брёл в свою комнату, и в голове у него, словно черти дрова пилили. Болела она, что ли?!
Орлик понятия не имел, как болит голова и чем её лечить.
71 
