151 
— Отличать можно по вкусу! — с серьёзным видом заявил Басс. — Помнишь, как у нас в институте искусственную кровь отличали? Вкус, как у настоящей, а радости никакой.
На лице Отто отразилась напряжённая работа мысли.
— Ты имеешь в виду биометрики? Инстинктивные реакции?
«Баг меня зарази, я опять забыл об этом», подумал Басс.
Если бы отсутствие у Отто чувства юмора приводило только к непониманию шуток, это было бы ещё терпимо. Но его серьёзность порой становилась просто заразительной и озадачивала самих шутников, открывая в их подколках совершенно неожиданные грани.
Как-то раз, ещё в институте, знакомые медички пристали к Отто с вопросом, что лучше — любить или быть любимым. Они явно собирались повеселиться, наблюдая, как их фривольные шутки смутят нелюдимого немца. Отто же без всякого смущения ответил, что любить самому конечно лучше, поскольку мозг влюблённого выделяет эндорфины, улучшающие самочувствие. В то время как человек, которого любит кто-то другой, лишён подобной тонизации и вынужден прибегать к помощи дополнительных средств. Ни одна из девушек, окруживших в тот момент немца, не смогла засмеяться — столь глубок и в то же время очевиден был его ответ.
Может, в этой заразительной серьёзности и состоял секрет выживания людей вроде Отто? Дарвин явно свалял дурака, игнорируя идею симбиоза. Может, тот, кто при встрече с неведомым впадал в депрессию, действительно вымер. Но тот, кто в этих случаях начинал доставать окружающих своим занудством… Даже если сейчас уйти, вопросы Отто все равно будут крутиться в голове.
Биометрический тест? Ну да, человека лучше всего отличает от машины именно биология. Но сколько сейчас людей с самыми разными имплантами и генетическими переделками! Взять того же Тисиму и его жаберных соотечественников. Зелёная кровь морских червей, пониженная температура за счёт замедления метаболизма. Лягушачья кожа, дельфиньи глаза с дырявыми зрачками… Не говоря уже об особенностях дыхания.
Вот если совместить биометрический тест с лингвистическим… Память тут же подбросила яркую картинку из прошлого: пьяные русские отпихивают от себя роботов и полицейских, выкрикивая загадочное слово «нетро», которое все знают, но никто не понимает. А потом один из них, сидя на тротуаре, неожиданно связно объясняет Бассу феномен нейроблоков — особых паттернов мозговой активности, которые возникают у скриптунов от долгой работы с искинами. Басс даже присел тогда рядом на расстеленную ряс-палатку русского, и они ещё целый час обсуждали методы борьбы с этими нейроблоками, делающими людей похожими на машины.
— Тест Тюрина… — начал Басс, но тут же осёкся.
Шитый Баг! Отто не пьёт! Да и сам Басс завязал, с тех пор как стал летать на скате. Хороши они будут, если станут алкоголиками по прихоти какого-то ленточного червя!
К тому же у русских, давно практикующих такие тесты, наверняка уже выработался иммунитет. А японцы, наоборот, с полстакана напиваются до белых хризантем.
…тебе не подходит, — закончил он после паузы. — Так что продолжай пока тестировать своими поэтическими играми. А ещё лучше — играй в Го.
— Но я не умею… Может, лучше шахматы?
— Шахматами выявляют евреев-аутистов, а не искины. Спроси у Тисимы, он тебе объяснит разницу. И научит играть заодно. Все японские мусорщики умеют играть в Го.
Из тоннеля повеяло сыростью. Басс прислушался. Так и есть — снаружи шёл санитарный дождь. Теперь придётся не только лететь, но и плыть: некоторые из вентиляционных тоннелей Горы служили ещё и водостоками.
— Тисима в последнее время редко бывает, — вздохнул Отто. — Говорят, у побережья Японии-17 появились медузы размером со стиральную машину.
— Ничего удивительного. Сами японцы — это люди размером с холодильник.
Отто снова наморщил лоб, не врубаясь. «Бесполезно», подумал Басс. Он быстро лёг на скат, придал лицу самое оптимистичное выражение и обернулся к Отто.
— Ты, главное, не паникуй. Сдох он скорей всего.
Отто вяло улыбнулся.
— Спасибо, Базель… Вот поболтал с тобой, вроде и полегче стало. Слушай, а долго учиться?
— Чему?
— В Го играть.
— До третьего дана дойдёшь и хватит, — уклончиво ответил Басс. И не дожидаясь, пока Отто закроет люк, рванул вперёд по тоннелю.
Обернулся он лишь на развилке. Залитая пластиком решётка светилась позади мелкими розовыми клетками, как игральная доска с оборванными краями.
Из тоннеля, ведущего наверх, полилась мыльная вода с любимым запахом старой мэрши.
151 
