Последние отзывы

  26  

Эта мысль немного отрезвила ее, заставила взять себя в руки и отстраниться. Отвернувшись от него, чтобы он не заметил, как краска залила все ее лицо, Элли нарочито внимательно начала наблюдать за выступлением тигров, которые прыгали сквозь пылающий круг.

— Надеюсь, что дети ничего не видели, — проворчала она, стараясь успокоить дыхание.

— Конечно, ведь от такого зрелища дети обязательно станут играть с огнем.

Элли слегка повернулась в его сторону и улыбнулась:

— Вы знаете, о чем я говорю.

— Не совсем. Попытаюсь догадаться. Вы, наверное, вот о чем.

Он стремительно обнял ее, прижал к себе и приник к ее губам в жарком поцелуе. Ей показалось, что она летит в бездонную пропасть, из которой нет пути назад. Самое ужасное, что ей и не хотелось возвращаться. Не было ни музыки, ни криков, ни аплодисментов. Все исчезло. Из звуков остался лишь оглушительный стук ее собственного сердца.

На этот раз первым остановился Джек. Ничего не объясняя, он молча огляделся, словно желая понять, где он находится и почему. А ее охватило чувство потерянности и одиночества.

— Отличный цирк! — наконец прокомментировал Джек. — Нам надо ходить сюда почаще.

Пытаясь прийти в себя, она медленно огляделась. Тигры прыгали сквозь огненное кольцо, по краям арены ходили клоуны, а вверху под куполом летали на трапециях мускулистые гимнасты. Дети кричали от восторга, и никто не, обращал на них внимания. Она глубоко вздохнула. От облегчения? Или от сожаления, что поцелуй закончился?

— Вы мне не рассказывали, — обронил он, — о необычных свойствах сахарной ваты.

— О каких? — Элли старательно смотрела на клоунов, боясь встретиться с ним взглядом. Девушка не хотела, чтобы он понял, как сильно потряс ее поцелуй, от которого она вся растаяла, а сердце лихорадочно билось. Она боялась прочесть в его лице безразличие и холодность. — О том, что сахарная вата приклеивается к губам?

— О том, что ваши губы приклеились к моим, когда вы поцеловали меня.

— Погодите. Ведь сначала вы поцеловали меня! — возмутилась Элли.

— Не извиняйтесь. Ведь вам не оставалось ничего другого.

— Да что уж тут извиняться! Вы неотразимы, и я, конечно же, поддалась вашим чарам.

Он усмехнулся.

— Вам не нужно льстить мне лишь потому, что вы у меня работаете. В контракте об этом нет ни слова. Поцелуй — другое дело. Вы, должно быть, прочли то, что было напечатано мелким шрифтом, не так ли?

— Не уверена. А там было что-то сказано о поцелуях?

— Что-то. Да там только об этом и было сказано. Впрочем, неважно. Надеюсь, что ваш всплеск чувств никак не связан с вашими служебными обязанностями и возник лишь по причине моего обаяния.

— Думайте что хотите, — бросила она, нервно обмахиваясь программкой. В цирке с каждой минутой становилось все жарче. — Ну, хорошо, я поцеловала вас. Но лишь оттого, что я сочла себя обязаннной…

— ..отплатить любезностью за любезность.

— Ну, не совсем так…

— Чтобы я почувствовал себя увереннее?

— Для этого вам не нужно моего участия.

— Обязательно нужен кто-то для укрепления самооценки. В этом смысле отец никогда мне не помогал.

— Интересно, что бы он сказал, если бы узнал, что вы отправились в цирк?

Джек весело рассмеялся:

— Сказал бы, что я сошел с ума. Сам он не любит цирка.

— Мне казалось, что раньше и вы были к нему равнодушны.

— Да. Но теперь я знаю, что это такое, и с удовольствием приходил бы сюда каждый день. — Он толкнул ее локтем в бок. — Разумеется, при условии, что вы ходили бы вместе со мной.

Не может быть, чтобы он говорил это всерьез. Пустая болтовня. Но почему ее сердце снова застучало как сумасшедшее? Элли хотелось, чтобы он говорил ей комплименты, чтобы целовал ее. Ей хотелось радостного волнения. Детство у нее было, конечно, не таким, как у Джека, зато ранняя юность была беспросветной. Она никогда не гуляла по улицам с друзьями, не болталась по магазинам. Элли приходилось чистить, убирать и готовить еду. Ей некогда было флиртовать с мальчиками, она едва успевала делать домашние задания. Выходит, теперь она компенсировала свою потерю? За один вечер? Разве это возможно?

— К счастью, цирк бывает здесь редко. Иначе я бы осталась без работы. А когда у меня будет свой ресторан… — она замолчала, не желая делиться своими мечтами.

— Продолжайте.

— Я буду занята все вечера.

— А еще называли меня трудоголиком.

  26