Последние отзывы

  133  

— Мама…

— А что ты собираешься делать? До вечера опохмеляться в баре? Ты посмотри, какой прекрасный день!

Рейз сдался. Он слишком устал, чтобы спорить.

Он плелся за родителями среди резвящихся ребятишек и толкущихся у киосков взрослых. Здесь торговали всем — от лучшего племенного скота округа до лучших домашних сладостей местных городских мастериц. Бродячий торговец перевернул вверх колесами красную тележку, выставив на ней весь свой товар. Разносчики перекрикивали друг друга, предлагая сахарную вату. Цыганка, предсказательница судьбы, улыбаясь Рейзу влекущей улыбкой, попыталась зазвать его в свою палатку, но он вежливо отказался. Выставленные на распродажу яркие лоскутные одеяла, воздушные шары и щенки венчали празднество. Молодая женщина протянула им листовку. Рейз взглянул на заголовок: «Поддерживайте право женщин на участие в выборах!» — и тотчас же голова у него закружилась. «Да кончится ли это когда-нибудь?» — рассерженно подумал он, комкая проклятую бумажку. Неужели его всегда будут мучить воспоминания о той, которой уже нет?

— Смотрите-ка, у них есть оратор, — воскликнула Миранда. — Она уже выступает! Это же Элизабет Стэнтон! О, я непременно хочу послушать!

— Поверь мне, мама, — поморщился Рейз, — тебе будет скучно.

Миранда резко повернулась к сыну.

— Как ты считаешь, я глупее твоего отца или нет? — возмущенно спросила она.

Рейз почувствовал себя в ловушке: он встретился глазами с отцом и увидел, что тот едва сдерживается, чтобы не рассмеяться.

— Ну конечно же, ты нисколько не глупее. Он и правда так думал.

— Считаешь ли ты, что я низшее существо по сравнению с твоим отцом?

— Конечно, нет.

— Думаю, все ясно, — подытожила Миранда.

— А я думаю, у меня в доме появилась активистка! — засмеялся Дерек, и оба, отец и сын, покорно последовали за маленькой, хрупкой Мирандой, шагавшей впереди.

Рейз боялся, но его непреодолимо влекло туда. Он знал, что ему не стоит слушать оратора, это только разбередит его раны. Но он не мог заставить себя остановиться и как завороженный следовал за матерью. Миранда была маленького роста, а потому пробралась сквозь толпу в передние ряды, ее муж и сын — за ней. Рейз смотрел на некрасивую, невзрачно одетую женщину, стоявшую на помосте, но не слышал ее слов. За ее спиной, сидя на стульях, ждали своей очереди другие ораторы. В первое мгновение, когда взгляд его упал на нежный профиль и туго стянутый на затылке узел блестящих рыжих волос, Рейз решил, что ошибся, и ему стало так больно, что он перестал дышать. Это не могла быть Грейс.

Но тут она повернулась к нему лицом.

Мгновенно все чувства в нем ожили, щемящие, жгучие. Это была Грейс!

Она побледнела, ее фиалковые глаза широко раскрылись в изумлении.

Грейс! Грейс — живая!

Он протиснулся мимо родителей; лицо его застыло в пугающей, мрачной решимости. Широкими шагами стал подниматься на трибуну. Толпа зашепталась, заволновалась, женщина-оратор умолкла на полуслове:

— Что это значит? Сэр! Простите, но…

Грейс вскочила на ноги, она смотрела на него не отрываясь.

О Боже, жива!

Грейс сделала движение, точно желая броситься ему навстречу. Рейз пошел быстрее. Неожиданно она резко развернулась и метнулась прочь, но успела сделать только пару шагов. Он поймал ее и перекинул через плечо, как когда-то в Нью-Йорке.

— Сейчас же отпусти меня! — закричала Грейс.

— Кто этот человек? — крикнула Элизабет Стэнтон в рупор. — Может кто-нибудь, остановить его? Он хочет похитить одну из моих помощниц!

Рейз нес ее через толпу, которая расступалась перед ним, точно Красное море перед израильтянами, бегущими из Египта. Он поставил Грейс на землю. Она подняла на него глаза сияющие, лучистые. Рейз глубоко вздохнул и ничего не успел сказать: она с ликующим криком бросилась к нему на грудь, и он со стоном прижал ее к себе. Закрыв глаза, обнимал ее, покачивал, вновь и вновь повторяя ее имя, как сладостную, чудотворную молитву.

— Это и правда ты? — воскликнул Рейз, беря ее лицо в ладони. — Ах, Грейс… Она плакала.

— Рейз, я так тосковала по тебе!

Он целовал ее настойчиво, властно. Она прижималась к нему отчаянно, самозабвенно. Постепенно вкус поцелуев менялся. Губы его стали мягче, нежнее, язык скользнул между ее губами. Они упивались друг другом, зубы их сталкивались — так страстно, отчаянно они пытались проникнуть друг в друга. Он желал ее безумно, до боли.

— Грейс, как ты могла так поступить со мной? Я думал, что ты…

  133