197 
Кстати я вспомнил:
— Мы далеко от Красной?
— А что?
— Там есть магазин ГУМ, где все москвичи покупают одежду и продукты, — напомнил я.
Алка сделала большие глаза:
— Вспомнил! Ты б еще в «Петровский» собрался. Там дорого!
— А площадь? Красная? Много крови лило…
Шофер, оценивающе посматривая на Алку и с некоторым сомнением — на меня, сообщил:
— Там сегодня мероприятие, День атомной промышленности, голубей пускают, песни поют… — а Алка, согласно кивнув, затянула припев:
— Давай, Россия, давай-давай! Давай красиво, давай-давай! — на что шофер фыркнул:
— Как это — «давай красиво»? Кому давать? Красиво только бляди дают!
Но я не успокаивался:
— Но Пушка-Матушка? Колокол-Батюшка? Миня и Пожарный?
Алка огрызнулась:
— Да ну, Фредя, ты как ребёнок! Сдался тебе этот колокол, ебись он в сосиску! В нем дыра в метр, хули на него смотреть?
— А… вечерний звон?..
— Какое там! — отмахнулась Алка: — Он с дефектом — никогда не звонил… Бракованный, без причиндала…
Как же так?.. А я думал — вечный звон, как страшен он… мамушка православная Сибирия… И продолжал настаивать:
— Но… Базилиус-Катедрале… Ведь Грозный Васильевич в честь отца Василия строил…
Шофер ответил:
— Нет, в честь блаженного Василия…
— Что это? Блаженный?
Алка ответила:
— Это значит — сумасшедший, псих, — а шофер уточнил:
— Дурачок, словом…
— И в честь дурачка… собор? — удивился я, хоть и вспомнил о павильоне со зверьком в шляпке, при виде которого китайский премьер покраснел и убежал с ЭКСПО, на что шофер, спешно нарушая правила и заворачивая через две осевые — «пока ментов нет», пояснил:
— Его царь очень любил. «Вася, скажи мне, что будет, ты же знаешь», — просит. А Вася молчит, камушками играется. А царь стоит, ждёт… Или на колени бухнется рядом с дурачком, молится, а тот его камешками по бармам тюкает… Тип еще тот был!.. А как он жён выбирал — недавно по телику рассказывали. Приводили со всей Руси тысячу или две красавиц, он отметал половину, потом — половину от половины, потом — половину от половины — и так до того момента, пока одна не останется… Длилось долго, месяцами…А отметённых своим опричникам сто пудов давал на утехи — не отправлять же товар обратно?.. Вот одна жена, Темрюковна, его и надоумила опричнину создать — она сама с Кавказа была, а там у каждого князька всегда своя банда головорезов под ружьем была, вот она и говорит ему: чего у тебя нет никого верных людей?.. Отбери полтыщи! Так и пошло…
А я восхищенно думал, что Московия — очень загадочная страна: цари стоят перед дурачками на коленях, соборы в их честь строят, а люди как будто живут во всех временах сразу, всё знают и всё понимают еще до того, как ты рот открыл-откроешь…
Когда мы вышли из машины, Алка предложила купить винца и выпить его для бодрости:
— А то по магазинам таскаться скучно на трезвяк.
Идея была неплохая. Пункта обмена мы не нашли, но в ларьке Алка купила две бутылки кенгурового вина, и мы сели на скамейку в скверике, причём Алка поискала — и нашла — укромное место за кустами:
— Тут спокойнее, — отчего мне стало тайно приятно.
И грудь её так многообещающе топорщилась из выреза… Но она, заметив мои взгляды, сказала, исподтишка оглядываясь:
— Не, ты чего!.. И не думай!.. Ментов полно, день! Посидим, винцо попьем и в магазин зайдём… потом, дома… — Ана мои вопросы, далеко ли Красная площадь, ответила: — Отвяжись! Закрыто там! Говорят — День лесотехника… Или День атомной войны, однохуйственно — голубей пускают и песни поют, сказал же водила…
Что это — всё время закрыто?.. То Джими Хендрикс с того света, сейчас — опять голуби?.. Да еще в День войны?.. Насчет того, чтобы послушать песни на площади (что мне было бы очень полезно), я уже промолчал, чтоб её не злить.
Мы уже выпили полбутылки и болтали о том, о сём: она вспоминала, как её обокрал фраер, деньги на Турцию унёс, а я успокаивал её — может, к лучшему?.. Малая жертва?.. Неизвестно, что бы с ней в Турции случилось, с чем она была согласна:
— Тоже верно, не знаешь, где соломку стелить… Вот одна знакомая девушка поехала, а турки её поймали и трахали вкруговую, пока она не сбежала. Чуть до смерти не заебли, скоты… — Потом спросила, правда ли, что Дармштадт по-немецки — «город-кишка», ей недавно Стоян сказал, у него дружок там работу нашёл.
197 
