61 
— Рейн, посторожи дверь, я хочу свет зажечь!
Муж без слов отступил к дверному проёму так, чтобы видеть, не идёт ли кто к нам.
— Давай.
В свете жёлтого огонька на звеньях проступили непонятные письмена. Знаки казались незнакомыми, но что-то будто напоминали. Прищурилась, думая. Если отбросить детали, боковые закорючки и штрихи, становится похоже на магический алфавит. Попробовать прочесть? Вышло не сразу. Я узнала три слова из середины надписи. Они гласили: «Для привлечения дьявола».
Стало страшно. Захотелось немедленно выпустить из рук, бросить эту черную штуковину. Если звать зло — зло приходит. А эта штука была скована точно не для добра…
— Сита, что? Ты застыла, словно привидение увидела.
— Рейн, это что-то очень древнее и, может быть, опасное. Не уверена.
— Объясни?
— Не знаю точно. Похоже, это какой-то артефакт, принадлежавший древним магам. Я разобрала что-то то ли о «привлечении дьявола», то ли об «обуздании». Слово многозначное, без контекста не поймёшь.
— Тогда оставлять эту вещь здесь точно не следует.
Как только Холт это произнёс, я поняла — он прав. Отсюда эта штука может попасть туда, где ей наверняка делать нечего.
— Сита, позови Санию. И давай купим этот артефакт. Раз уж попался. Есть у нас клубок загадок, станет одной больше, — подмигнул Рейн.
Ему виднее.
После обеда я, с благословения Рейна, который сказал, что декларации от нас никуда не убегут, взяла первый из семейных гримуаров и улеглась попой кверху на кровать.
Я решила перечитать обе книги от корки до корки. Меня интересовали несколько насущных вопросов. Во-первых, всё об эктоплазме. Как-то же с ней борются? Те же кладбищенские призраки для мага средней руки — не проблема. Во-вторых, всё, что есть в семейных хрониках про лишенцев. Вдруг да имеется какой-нибудь хитрый способ им помочь? Ведь если Холт чует сильную магию, значит, он не безнадежен? И, наконец, я хотела знать, не существует ли какого-нибудь неизвестного мне заклинания правды? То-то было бы хорошо — наложила такое на Сириньи, подвела к нему девицу, и пусть маэстро сам изложит вслух все свои коварные планы… Эх, мечты-мечты…
Ссэнасс очень понравились чётки. Сейчас ларра нацепила одни поперёк упитанного живота, став самым невероятным животным на свете — кошкой с талией, вторые повесила на шею, а в третьих упоённо путалась лапами, стреножив сама себя. А вот на чёрный пояс ларра сердито зашипела, выдала уже привычную сентенцию, что «Ссэнасс — хорошшшая!» — и удрала под кровать. И согласилась выйти оттуда только после того, как я налила ей дополнительную порцию молока. Похоже, Ссэнасс знала о нашей покупке больше нас самих.
Итак, лишенцы… Наверное, начать рассказ стоило с того, что никто до сих пор точно не мог ткнуть пальцем и внятно объяснить, чем именно маги отличаются от немагов. Резали трупы, исследовали живых — глухо. Наконец, решили, что управляет магическими способностями мозг. Ну да, резонно. Альтернатив-то нет. Хотя — вспоминая первые попытки колдовать — иногда казалось, что к творческому процессу причастна совсем иная часть тела. Ещё более интересным оказался вопрос: а где хранится магия? Некий древний кудесник Сильванус выдал теорию, что, мол, у магов — не в теле, а на астральном плане — существуют специальные мехи — пузыри, мешки вроде лёгких, расположенные по сторонам от позвоночника, в которых вырабатывается и хранится магия. И Сильванус же развил гипотезу, добавив, что у нерождённых младенцев в организме матери эти мешки ещё не обрели необходимой твёрдости, и если выкачать всю магию — они слипаются, схлопываются, как лёгкое при проникающем ранении. Вот сейчас я читала про попытки восстановить заново «магические пузыри» путём вдувания в них магии. Говоря коротко — дули, дули — не надули. Но попутно защитили три десятка научных степеней.
Вздохнув, поднялась и села за стол. Я решила зарисовать найденный пояс, ошейник, цепь — чем бы это ни было — и аккуратно переписать выбитые на нём знаки. Может, что-то удастся перевести. Надо же разобраться, раз в руки попало?
Вечером я чуть не поссорилась с Холтом. Мне принесли необыкновенной красоты дымчатую шёлковую полупрозрачную накидку и два новых платья: дневное — из лёгкого муслина в ярких жёлтых цветах фрезии, и вечернее — из крепдешина цвета закатного неба. Подгонять не требовалось — вчера, пока портниха подрубала мне подол и ушивала платье в груди, она обмерила меня с точностью до ногтя.
61 
