Особенно,... 
61 
Герцог встал с кровати и, накинув на голое тело бархатный пестрый халат, подошел к лежавшему у камина Борзому. Пес радостно завилял хвостом, завидев хозяина. Герцог погладил его по голове и доверчиво сказал:
— Я не знаю, кто я есть на самом деле.
Все тело ныло. Мучительно больно было от воспоминаний обо всех их встречах, но хоть на миг заставить себя не думать о них он не мог.
Неужели он такой же, как отец? Неужели Френсис так увлекался своими любовницами, что не мог не изменять матери? Может быть, отца тоже мучили угрызения совести? Может быть, они похожи друг на друга значительно больше, чем это многим кажется?
Если он не хотел больше встречаться с Николь, то это только из-за нежелания быть похожим на отца, которого он до сих пор ненавидел. Раз уж так сильно проявляется темная сторона Я, унаследованная от отца, то ее во что бы то ни стало нужно подавить.
— Будь она проклята! — произнес он вслух, но услыхала его лишь собака. — Нет, это не ее вина. Это я виноват.
Сейчас Николь хочет вернуться в общество и найти себе мужа. С какой стати ему злиться на вполне законное ее желание? Неужели она надеется, что он станет ее поклонником, несмотря на то, что у него есть Элизабет?
Собака внимательно наблюдала за тем, как он нервно шагал по комнате. Огонь в камине еле теплился. В комнату начал пробираться холод, но герцог этого не замечал. Он принял решение не анализировать впредь свое поведение. Не будет — и все.
Девиз Клейборо «Честь — прежде всего» был не только выбит на гербе герцогов Клейборо, но был существом его натуры. Но как быть с Николь?
Он закрыл глаза. Она надеется войти в общество и иметь там успех. Что ж, она получит это благодаря его протекции. Он будет не только благороден, но и милостив. Пожалуй, он может даже помочь найти ей подходящую партию.
Это было бы самое разумное решение, хотя сама идея вызывала отвращение. Однако герцог все решительнее склонялся к тому, что обязан найти подходящего мужа для Николь.
На следующий день была запланирована масса дел. Поэтому герцог решил навестить Элизабет рано утром. Она уже не спала и очень хотела его видеть, как сказал маркиз Стаффорд. Достаточно было взглянуть на маркиза, чтобы понять, что состояние здоровья его дочери не улучшилось: глаза его были красны, как после бессонной ночи, лицо осунулось. За эти две недели, что болела Элизабет, он постарел лет на двадцать. Они обменялись несколькими вежливыми фразами, и Хэдриан поднялся наверх в сопровождении дворецкого.
Он остановился в дверях ее маленькой гостиной и сделал дворецкому знак удалиться. Элизабет полулежала в огромном кресле, укутанная в белое ангоровое одеяло. Она была страшно бледна. Кресло совершенно поглощало ее, отчего девушка казалась еще более хрупкой. Сердце у него сжалось от жалости. Так плохо она еще не выглядела никогда. Его впервые охватил страх. Почувствовав присутствие герцога, Элизабет открыла глаза. Он быстро пошел к ней, стараясь улыбаться. Какое-то время она не могла сосредоточиться, потом просияла.
— Хэдриан! — Одним словом, одним именем она выразила всю глубину чувств и радость встречи.
— Здравствуй, Элизабет! Я не хотел будить тебя и тревожить, — сказал он и, подтянув оттоманку к ее креслу, сел.
— Я очень рада, что ты пришел.
Он старался не показать ей, как напуган ее видом и состоянием, а она говорила тихо, едва слышно, дышать ей было трудно.
— Тебе лучше сегодня?
— Ничего, — сказала она и отвела глаза в сторону.
Он знал, что это неправда. Элизабет раньше никогда не лгала. Теперь ему стало совсем страшно.
— Рассказать тебе об охоте? — спросил он, взяв ее за руку.
Она молча кивнула.
Несколько минут он развлекал ее, описывая интересные или забавные эпизоды. Глаза ее загорались, когда он описывал ей, как брал самые трудные препятствия.
— Я рада, что ты поехал туда, Хэдриан, — сказала Элизабет, когда рассказ был окончен. — Там было замечательно.
Он держал ее руку, смотрел в ее обожающие глаза, слушал ее милые, бескорыстные замечания и клял себя на чем свет стоит за вероломство и предательское поведение. Он не достоин Элизабет, ей нужен кто-нибудь лучше его, но она обручена с ним. Его решимость выдать Николь замуж еще больше окрепла.
— Хэдриан, — не совсем уверенно начала Элизабет, — что ты будешь делать, если я… умру?
Хэдриан замер.
— Но ты не умрешь, — сказал он голосом, полным ужаса. Она говорила о том, о чем он даже боялся думать.
61 
