7 
— Нельзя сказать, чтобы я сердилась, — ответила Николь осторожно. Она пыталась взять себя в руки. Но, глядя на его губы, ей захотелось, чтобы он поцеловал ее. Эта мысль снова привела ее в смятение.
— Сейчас, похоже, вы уже не сердитесь, — произнес герцог, медленно ее оглядывая.
Что-то в его голосе вызывало в ней мгновенный отклик, что-то очень близкое, но Николь не могла определить, что же это такое. Она почувствовала, как груди ее наливаются упругостью.
— Да, я больше не сержусь, — выдохнула она.
— Хорошо, — сказал он низким, ласкающим голосом, — мне бы не хотелось, чтобы вы сердились на меня в первую же минуту нашего знакомства.
В этих словах было какое-то значение, ей было трудно догадаться, о чем он думает и почему именно ее он выделил из всех. Неожиданно для самой себя она произнесла:
— Я никогда не буду сердиться на вас. — Николь вспыхнула, ей стало ужасно стыдно за столь откровенное признание.
— А… вот вы и опять изменились. Есть над чем подумать. Я представляю себе, что ваше настроение, как и вы вся, постоянно меняетесь. Это интересно.
Она смотрела на него во все глаза, лишившись речи. Да и что она вообще могла ему ответить, не понимая значения его слов.
— Я… я… не знаю. — Она совершенно определенно погибала.
— А у меня нет на этот счет сомнений, — сказал он почти шепотом, — как нисколько не сомневаюсь я в том, что ваша оригинальность заходит далеко за пределы, установленные обществом.
Николь представила себе, как она мчится на лошади в мужском костюме. Этот образ как будто придал ей сил. Она посмотрела ему прямо в глаза, дыхание стало легким и ровным. Да, это правда. Он глубоко вздохнул и посмотрел на нее как-то по-особенному.
Николь сразу почувствовала, что он не понял и придал ее словам значение, которое она в них вовсе и не вкладывала. Она решила сменить тему разговора.
— Мы сейчас с вами соседи, — вежливо сказала она. — Чепмен-Холл совсем рядом с Драгмором.
— Как удобно, — сухо ответил он. — Значит, с моей стороны будет просто по-соседски пригласить вас в гости, не так ли?
Его золотистые глаза не отпускали ее. Она не могла поверить своим ушам. Она улыбнулась и не поняла, почему он опять глубоко вздохнул.
— Я довольно часто проезжаю верхом мимо Чепмена, — ответила она с жаром.
— Не сомневаюсь. Значит, в следующий раз, когда будете проезжать мимо, обязательно сверните ко мне, чтобы поздороваться, — сказал он повелительным тоном.
— Обязательно, — пообещала Николь.
ГЛАВА 2
Герцог Клейборо вернулся в Чепмен-Холл в полночь очень раздраженным. Как человек нелюдимый, он терпеть не мог праздники, которые устраивались в его честь, прекрасно понимая, что его популярность — это дань его богатству, титулам и положению в обществе.
Он не уважал людей типа леди Аддерли, которые постоянно вились вокруг него, и считал их не очень умными.
Ему никогда не доставляли удовольствие балы и званые вечера. Герцог считал это пустой тратой времени. С восемнадцатилетнего возраста он управлял огромным имением Клейборо, в то время как его отец, восьмой герцог Френсис Клейборо, бездумно делал долги. Пока отец гулял и развлекался, его сын бился изо всех сил, чтобы спасти семью от разорения. Владения Клейборо вместе с сотней ферм занимали двести тысяч акров и включали земли в Сассексе, Кенте, Дербошире и даже в Дареме. Герцог, как и большинство представителей английской знати, получал свои доходы от занятий сельским хозяйством. Однако вот уже несколько десятилетий сельское хозяйство было для Клейборо тяжким бременем. Суровой дисциплины и изнурительной работы было явно недостаточно, чтобы справиться с хозяйством, приходящим в упадок. Кроме того, Америка буквально наводнила английский рынок сельхозпродуктами. Требовался смелый новаторский подход к делу. Френсис Клейборо все дни проводил в игорных домах, а ночи — Бог знает где. В это время молодой упрямый наследник вкладывал деньги в торговлю, в лондонские надежные предприятия, пускал капитал в рост.
Сейчас это время прошло. Герцог мало горевал по поводу того, что расточительный отец его два года назад умер в своей постели в объятиях любовника-юноши. Сын сделал все возможное, чтобы не придать широкой огласке этот омерзительный факт, могущий принести семье большой моральный урон.
Когда молодой герцог двенадцать лет назад окунулся в дела своих владений, мать была рядом с ним. Он никогда не переставал удивляться тому, как ей в течение двух предшествовавших десятилетий удавалось управлять хозяйством безо всякой помощи отца.
7 
