Последние отзывы

  43  

– Вы ориентируйтесь на два дополнительных рабочих дня плюс оплата за командировку. Да, возьмите деньги у Халтурина, купите побольше батареек для диктофона. Вы умеете печатать на маленьких клавиатурах? – Журавлев говорил, не дожидаясь моего ответа, говорил так, словно моего ответа или согласия – какая мелочь – вообще не требовалось. Собственно, он был прав. Я же сказала, что готова к командировкам. Хоть на луну, и еще работать по ночам и без выходных. Теперь что ж? Синяя Борода – такой товарищ, который мои слова наверняка счел не просто бравадой отчаявшегося сотрудника, а обязательством работать всю оставшуюся жизнь без сна и отдыха, не задавая лишних вопросов. Я и не собиралась, хотя перспектива провести неделю неизвестно где в обществе Синей Бороды меня несколько пугала.

– Я буду готова, – сказала я.

– И еще, купите портативный принтер. Только такой, чтобы и копировать можно было. У меня старый сломался, а там, в Самаре, где мы будем искать копир?

Он махнул рукой и вышел из машины. Я выключила мотор, но сделала вид, что собираю вещи, пока фигура Журавлева не скрылась в дверях нашей конторы. Интересное кино, и как все это понимать? Темные мысли зародились и начали расти в моей уставшей голове.

Раньше он как-то не тащил меня в какие-то сомнительные командировки на край света. Или где там находится Самара? Тысяча километров. Черт-те где! И я там одна с мужчиной, который имел все причины, чтобы меня уволить, но не сделал этого. Кстати говоря, почему? Почему он меня на самом деле оставил? Ну, допустим, он понимает, что меня уволили не за пьянство. Это, наверное, действительно смотрится диковато. Все-таки я молодая, явно без признаков алкоголизма. Не опухшая, руки не трясутся. Ногти не грызу – с чего бы мне пить на рабочем месте, да еще систематически? Однако за что-то же меня уволили! Явно не за хорошее поведение.

И потом, я же ему врала? Врала. Нагло, в лицо. И про образование – тоже. Допустим, по телефону я допустила невинную ошибку, не так его поняла. А он – меня. Но потом, в офисе уже – я же видела, что тут совсем не историки требуются. Соврала. Да, определенно и злонамеренно. Поздравьте меня «соврамши».

Но оставил. И даже не понизил зарплаты. Выговора не объявил с занесением. Почему? Илона ходит по коридорам и зазывно глядит в глаза всем и каждому, надеясь улучшить свою материальную базу и добиться карьерного роста. А он оставляет меня. Может быть... от этой мысли меня прямо-таки бросило в дрожь... у него есть на меня какие-то свои планы? А что? Почему нет? Что он, не мужчина? Да, не похож. То есть... похож он, конечно, очень похож на мужчину. Высокий, растрепанный, глаза красивые, суровый и замкнутый. Однако на такого, который бы оставил женщину, чтобы воспользоваться ее служебным положением, – нет, не похож.

«А Мудвин что, был похож, что ли?» – спросила я саму себя. И самой же себе ответила:

«Да, был. Мерзкий он был, Мудвин. А Синяя Борода – напротив. Выглядит как очень даже порядочный человек. Только очень строгий и нелюдимый».

«И что? – усмехнулась я, продолжая пялиться на уличные фонари. Из машины я так и не вышла. – Мало ли как он выглядит. Вспомни, сколько так называемых друзей твоего папаши выглядели как приличные люди. И кто они на самом деле? По локти в крови. По макушку в слезах. А уж женщин вообще ни во что не ставят. Для них они все – бабы. Если не сказать грубее».

«Но Синяя Борода!» – продолжала я внутренний диалог.

«А почем ты знаешь? Он же – адвокат. У него работа такая – производить впечатление».

«Но он, в общем-то, интересный. Зачем ему ты?» – вежливо, но твердо произнесло подсознание. Это был хороший вопрос. Устраивать свою личную жизнь с помощью шантажа ему просто не нужно. Кто я такая, чтобы Журавлев стал разыгрывать ради обладания мною такие комбинации.

Значит, все хорошо и мы просто едем в Самару? Значит, он оставил меня на работе просто так? От лени и нежелания что-то менять или снова кого-то искать. Ой ли? Лень – это не про него.

Беспокойство у меня все-таки осталось, но я вышла из машины и вернулась в офис. Журавлев сидел за своим большим красивым, но замусоренным бумагами столом и с кем-то бурно ругался по телефону. Говорил он на «фене», на тюремном диалекте, в очередной раз поражая своей способностью к преображению. Меня он даже не заметил, а бутерброд, который я подсунула ему вместе с чашкой чаю, слопал, даже не оглянувшись – он никогда не выныривал из рабочего процесса ради таких мелочей.

  43