72 
Я пожала плечами.
– Маленькая тайна, подробности которой я сама не помню.
– Ну и что? Кого это волнует?! Главное, что ты победила. Лешка признал, что ты – лучшая. И теперь ты можешь вернуться домой победителем. Со щитом, а не на щите.
– Это да, – согласилась я.
Но внутри, где-то глубоко в себе, я знала, что мне все это не нравится. Я бы предпочла вернуться, не имея в арсенале своей памяти безымянного голландца. Я не люблю строить отношения на лжи. Но мало ли чего я не люблю. Иногда всем нам приходится переступать через себя. Вот и я, переступив через себя, подъехала к Лешке, который стоял рядом со своей машиной недалеко от въезда к николаевскому дому.
– Привет, – сказала я, улыбаясь самой солнечной и теплой улыбкой. – Я сейчас припаркуюсь и вернусь.
– Хорошо, – после минуты напряженного молчания кивнул он. Его взгляд, потрясенный и очарованный, был прикован ко… нет, не ко мне. К «Порше», естественно.
– Что, нравится? Это босса. Мне просто надо было успеть в аэропорт, а тут мигалка, – оправдалась я, но он, кажется, меня не слышал. Он обошел машину со всех сторон, краснея и возбуждаясь прямо на глазах.
– Это какая модификация? «Кайена-турбо»?
– Ну, наверное. Я не знаю. Я в моделях не разбираюсь.
– Красавица! – с придыханием произнес Алексей.
– Кто, я?
– А? Что? Юль, давай паркуйся, а то я могу ослепнуть от такой красоты! С глаз долой, из сердца вон. Эх, бывают же тачки на свете. Слушай, а какая у нее мощность?
– Так, все. Я поехала, – расхохоталась я. – А то ты передумаешь и захочешь гулять не со мной, а с «Порше».
– Давай.
С еле скрываемым сожалением Алексей отпустил меня и вернулся к «Мицубиси». Я же только улыбнулась и заехала на паркинг. Все-таки все мужики одинаковы, не наигрались в детстве в машинки. Мы, женщины, тоже не наигрались в куклы, но нам живые куклы выдают в роддомах, и мы можем играться сколько влезет. А что делать им, бедненьким? Только зарабатывать на все новые и новые дорогие игрушки. Если смогут, конечно. А у Николая игрушки были очень крутые.
– Эх, Юлька, как же я по тебе соскучился. – Лешка прижал меня к себе, как только я вынырнула из подъезда.
– Я тоже, – совершенно искренне сказала я. И на какое-то время все эти дурацкие голландцы, все эти проблемы и головная боль вылетели у меня из головы. И остались только мы вдвоем, Лешка и я. И теплая желто-рыжая осень вокруг, а под ногами листья, которые можно подбрасывать вверх и смотреть, как они медленно оседают обратно, на землю.
– Какая ты красивая. Тебе очень идет это пальто. – Алексей посмотрел на меня чуть робким, обжигающим взглядом.
Я вздрогнула и почувствовала, как мурашки побежали по спине.
– Спасибо, – еле заметно кивнула я.
– Как же я давно тебя не видел!
– Ну, почему же давно, – удивленно возразила я. – Мы же виделись на той неделе. Я у тебя девочек забрала, помнишь? Из машины пересадила.
– Нет.
– Как же?
– Нет, я тебя не видел уже давно. На самом деле, кажется, несколько лет. Я не видел, какая ты у меня женственная, какие у тебя красивые глаза, какие плавные движения рук. И как твой голос звенит, когда ты смеешься. И как мне хочется обнять тебя и, кстати, не только обнять. – Он хитро усмехнулся, оглядывая меня снизу вверх. Я поежилась.
– Это я как раз помню.
– Да-да, и снять с тебя это твое шикарное платье, и…
– Можешь не продолжать, – покраснела я. – Дальше я примерно знаю.
– А я – нет. Я кажется, вообще ничего про нас больше не знаю. Почему я был таким дураком? – Алексей помог мне сесть в его машину, завел мотор и тихо тронулся по пустому переулку. Я даже не стала спрашивать, куда мы едем. Это же действительно было совершенно неважно. Мы вместе, вот что важно. И это было похоже на чудо.
– Мы оба были не самыми умными людьми.
– Нет, ты тут ни при чем. Я просто все забыл. Как-то так получилось, что я забыл, какая ты замечательная – моя жена. Ты прекрасно готовишь, ты заботишься о всех нас, ты честная и нежная. А я… я ведь перестал дарить тебе подарки, я ко всему привык. И ты прости меня. Простишь? Скажи, у меня вообще есть шанс?
– Кажется, я вчера тебе все про это сказала, – усмехнулась я.
Лешка тоже улыбнулся, на секунду оторвал взгляд от дороги и перевел его на меня. Потом положил свободную руку мне на колено.
– Ты не представляешь, как я злился, когда ты ушла. Я ведь даже не представлял, что могу вот так в один миг тебя потерять. Навсегда. Просто невозможно. Это какая-то чушь собачья! Но теперь… теперь я не должен совершить ошибки. Так что, моя дорогая, при свете дня, в трезвом уме и твердой памяти ты должна повторить все, что сказала мне вчера, когда была в невменяемом состоянии.
72 
