Особенно,... 
34 
Никак она не хотела ее понять… Зачем, говорит, есть из треснувших старых тарелок да чай из граненых стаканов пить, когда у тебя новая посуда по шкафам припрятана? Надо, говорит, уметь жить сегодня, здесь и сейчас, а не откладывать нормальную жизнь на потом! Так сердилась на нее, дурочка… Не понимала по своему малолетству, что, когда думаешь все время про это «потом», когда мечтаешь о нем долгими одинокими бабьими ночами, то жить будто и легче становится. И отказывать себе во всем ради этого «потом» – тоже легче. И экономить на копейках – легче. Можно сказать – веселее даже. Экономия – она ж тоже веселой быть должна! Как Сонюшка однажды сказала по-умному – с элементами нищенского творчества… Грустно так сказала, ее, Тамару, жалеючи. Вроде как за нее заступилась.
Вообще, страсть к этой веселой и хитрой экономии ей, наверное, от бабки в наследство передалась. От отцовой матери. Еще тогда, когда они с матерью при отце жили, в леспромхозовском поселке, она любила к бабке бегать да за ее экономным хозяйством наблюдать. О, это и правда надо было видеть, как бабка со своим хозяйством справлялась! У нее в доме даже помойного ведра не было. А был один только все определяющий принцип – ничегошеньки не выбрасывать. Из всего хоть на копеечку, а выгоду извлекать. Вот, например, взять те же картофельные очистки… Вот куда их приспособить, казалось бы? Выбросить только? Ан нет… Бабка их, пока свеженькие, водой колодезной заливала да в укромное местечко ставила денька на два-три. А потом вытащит, воду сольет, а на дне кастрюльки – ложка крахмала образовалась… И так во всем. Все соседи, помнится, над ней посмеивались потихоньку, а она, внучка Тамарочка, никогда не смеялась. И отец тоже не смеялся. Говорил – это у нее из голодного детства такие привычки произросли. Вся семья ее, говорил, в голодуху где-то в Поволжье сгинула, она одна чудом спаслась… Бабушка и маму все время пыталась приучить к такой вот интересной экономии, но мама только отмахивалась да фыркала раздраженно. Конечно – зачем ей эта наука, раз на уме одно стихоплетство бестолковое было…
Зато теперь – вот оно! Какая красота на столе! Сберегла, пригодилось! А то, что по цвету тарелки к фужерам не подходят, – пустяки. Подумаешь! Может, он и внимания на такие мелочи не обратит? А если спросит, так она ему скажет – это, мол, стиль сейчас такой пошел, сильно современный. Модерн…
Звонок в дверь раздался ровно в семь, минута в минуту. Тамара вздрогнула, схватилась за гулко ухнувшее вниз сердце, на ватных ногах пошла в прихожую – открывать. Глянув мельком на себя в зеркало, торопливо состроила на лице изысканно-гостеприимную улыбку. По крайней мере, она очень старалась, чтоб улыбка была изысканная – в меру вежливая, в меру спокойная. Может, где-то и грустно-печальная даже. Она ж не девочка молоденькая, в самом деле, чтоб от прихода в дом гостя подпрыгивать радостно?
За дверью стоял мужчина – очень даже ничего себе! Такого и «мужикашкой» язык не повернулся бы назвать. В костюмчике, в белой рубашечке, даже и с галстуком! И лицо такое… печально-вежливое. Глаза – прямиком в душу смотрят! Так хорошо смотрят, что она застеснялась-скукожилась, губу прикусила – вся изысканная улыбка сразу прахом пошла. А он уже цветочки протягивает, расшаркивается перед ней – это вам, мол, цветочки, Тамарочка… Простите-извините, что скромные такие цветочки, но других в магазине просто не было…
– … Очень, очень уютная у вас квартирка… Везде заботливая женская рука чувствуется! – быстро оглядел он ее небольшие апартаменты. – А вы давно одна живете, Тамарочка?
– Нет, что вы! Как раз недавно сестренка от меня съехала. Их у меня двое вообще, сестренок-то. Осталась с ними одна-одинешенька по молодости, судьбы своей так и не устроила… Какая уж там судьба – сами знаете, какие заботы с малыми-то детьми! Зато теперь вот пристроила их обеих, ну и… А у вас дети есть, Артемий?
– Есть. Они взрослые уже. Самостоятельно живут. Я им не нужен…
– Ага. Ага, – жалостливо покивала ему Тамара. Потом, будто спохватившись, засуетилась по-хозяйски: – Прошу, прошу за стол! Садитесь, пожалуйста! Вот сюда… Вот тут закусочки – рыбка, колбаска, грибочки… А горячее я потом принесу. Или лучше сразу?
– А давайте сразу, Тамарочка! – по-свойски махнул рукой гость. – Так у вас вкусно из кухни пахнет! Давайте сразу!
Подскочив со стула, она радостно метнулась на кухню, где в сковородках на плите ждали своего звездного часа неостывшие еще картошка с котлетами, начала ловко перекладывать их на синее большое блюдо, тихо радуясь про себя – какой мужик-то простой оказался! Без всяких там чопорностей! Если честно, опасалась она этих чопорностей, будь они неладны. А тут – надо же… Так сразу по-свойски… Тьфу-тьфу, как бы не сглазить…
34 
