Особенно,... 
29 
– Ну да… А вечерком – это во сколько?
– Часам к пяти, я думаю. Там сейчас, говорят, очереди. Народ за свои кровные волнуется.
– Хорошо… Хорошо, я вечерком зайду. Еще раз вам спасибо… – попятилась она к двери, улыбаясь и кивая, как китайский болванчик. Или как Славик в наушниках, так и не оторвавшийся от своего светящегося экрана, пока она вела переговоры с его добродушной и общительной матерью. Интересно, а если бы оторвался? Помог бы? Или, выслушав, обратно нырнул в свою равнодушную к земным проблемам виртуальность? Как знать… Как знать…
Вернувшись к себе, она уселась на диван, подогнув под себя ноги и обхватив руками худые плечи крест-накрест, стала смотреть, как вкрадчиво заплывают во двор густые сиреневые августовские сумерки. Как бездарно прошел день – с головной болью, с плохими Викиными новостями… Тут же дало о себе знать, зашевелилось внутри перепуганное этими новостями одиночество. Не дай бог, разыграется к ночи – что она с ним делать-то будет? Да еще и с деньгами с этими… Хорошо Вике говорить – займи! А отдавать как? Вообще-то она планировала на отпускные себе зимнюю куртку да сапоги купить… Как она будет ходить зимой – без сапог и куртки?
От меркантильных и бессовестно-навязчивых этих мыслей стало еще хуже – сестра в беде, а она тут о сапогах думает! Но досада не отпускала – прилепилась, как навязчивая оса. Она даже попыталась отмахнуться от нее, но не тут-то было. Досада-оса все зудела и зудела вокруг головы, примериваясь найти уязвимое место да тяпнуть побольнее. Вот он, выходит, каков, ее первый урок самостоятельности… Раскиселилась, испугалась, просчиталась! Нечего было и Томочку тогда ругать! Сама-то тоже хороша! Сидит, о своих проблемах думает… Не будет она о них думать! Главное теперь – Вику из беды выручить! А сапоги… Так до зимы еще далеко, а там придумается что-нибудь…
Окунувшись с головой в свои внутренние противоречия, она и не заметила, как за окном плотно сгустилась темень. Надо встать, приготовить себе какой-нибудь ужин, что ли? Хотя есть совсем не хочется. Да и не из чего особо ужин готовить… И вообще – чего его готовить-то – для одной себя?
Звонок в дверь заставил ее сильно вздрогнуть – господи, кто там еще может быть? Томочка? Неужели и впрямь Томочка?
Подпрыгнув с дивана пружинкой, она пулей подлетела к двери, распахнула ее радостно…
В дверях стояла вовсе не Томочка. В дверях стояла незнакомая совсем женщина, смотрела на нее с полуулыбкой, несколько настороженно. Потом, заглянув ей за спину, произнесла тихо:
– Ой, простите… Я не ошиблась дверью? Мне нужна Анна Илларионовна…
– Кто вам нужен? – немного опешила Соня, отступая в глубь прихожей. – Анна Илларионовна?
– Ну да…
– Так… Она же умерла… Две недели назад еще…
– Как – умерла? – горестно сдвинула брови домиком женщина. – Как же так? О господи… А я… Я ничего не знала… Я вот приехала, думала у нее остановиться…
В доказательство она даже протянула руку в сторону, указывая на стоящий немного в отдалении чемодан. Соня совсем растерялась, будто ее уличили в чем нехорошем, суетливо переступила с ноги на ногу, потом схватилась за щеки. Потом собралась с духом, спросила участливо:
– Ой, вы ей кто будете? Знакомая, да?
– Ну почему – знакомая? Я ей вообще-то родственница… Троюродная племянница! Из Твери я!
– Да-да… Конечно… Понятно… Из Твери… Племянница… – быстро и согласно закивала Соня.
– А вы, простите, кто?
– А я… Ой, как это сказать? В общем, Анна Илларионовна, ваша тетя, то есть… Она моей сестре Тамаре завещание на квартиру оставила. Ну, вот Тамара меня сюда и… Ой, да вы проходите, чего ж мы в дверях-то? Как вас зовут?
– Люся! Меня зовут Люся! – шустро перешагнула через порог женщина, прихватив свой чемодан. – А вас как?
– А меня – Соня.
– Да вы не беспокойтесь, Соня, я ненадолго! Я денька два-три поживу и уеду. У меня тут, в вашем городе, дела кое-какие образовались. Ко мандировочные. Вы одна в квартире? Я вас не стесню?
– Да нет, что вы… Ничуть не стесните! Я вам на диване постелю, а сама на раскладушке посплю! Я видела, там, в кладовке, старая раскладушка есть…
– А умыться мне с дороги можно?
Люся проворно расстегнула на себе плащ, скинула туфли, быстро прошла в комнату, огляделась так же быстро. Потом повернулась к застывшей в дверях Соне, улыбнулась ей ободряюще:
– Где тут у вас ванная, говорю? Мне бы умыться с дороги!
– Да-да, конечно… – вздрогнув, вышла из оцепенения Соня. – Вот сюда, пожалуйста! Только там кран с горячей водой барахлит, проворачивается все время. Надо его с силой внутрь все время жать, чтоб закручивался!
29 
