Особенно,... 
144 
— Пойдем со мной, — велел он. Два янычара сопровождали принца, а еще два охраняли дверь.
— Куда? — Алекс застыла от ужаса.
— С тобой желает поговорить мой отец, — холодно взглянул на нее Джебаль.
Алекс зажмурилась.
— Идем же! — рявкнул Джебаль.
Ей оставалось лишь повиноваться. Одетая во вчерашнее платье из алого шелка, она направилась к выходу. Так они и шли по коридору: Джебаль, Алекс, следом — двое вооруженных до зубов солдат. Алекс подумала о похоронной процессии. Очень похоже. Вот осталась позади женская половина дворца. В комнатах Джебаля царила необычная тишина. Дворец словно вымер. Алекс с трудом подавила панику. Теперь, как никогда, ей понадобится вся выдержка. Обливаясь холодным потом, она переступила границу общих дворцовых покоев.
Джебаль вошел в тронный зал. Алекс, спотыкаясь, следовала за ним.
На троне восседал паша. Рядом — Фарук и Джовар. А в следующий миг она чуть не лишилась чувств. Ибо увидела закованного в кандалы Блэкуэлла. Он стоял под охраной четырех янычар и смотрел на нее.
С дико бьющимся сердцем Алекс взглянула на него. Значит, он еще жив. И его даже не били: высокий, стройный, он спокойно стоял перед врагами. Ее окатила волна радости и облегчения.
И вдруг ее грубо дернул за руку Джебаль. Видимо, на прекрасном лице пленницы слишком ясно были написаны ее чувства. Отважно посмотрев в пылающие яростью глаза, она постаралась не вскрикнуть и не упасть, когда муж толкнул ее вперед.
— Итак, — важно провозгласил паша, встав с трона, — у меня в доме завелась парочка шпионов.
Алекс покачала головой. В этот миг она не смела взглянуть на Ксавье. Но перед мысленным взором мелькали всяческие ужасы, от которых дрожали и подгибались колени: вот их обоих подвергают бастонадо — или пытке с помощью всех тех зловещих приспособлений, которые она видела в караульном помещении тюрьмы.
— Парочка шпионов — и к тому же любовников, — цедил паша.
— Нет, — возразила Алекс.
Паша рявкнул:
— Молчать! Не смей открывать рот, пока не прикажу!
Алекс опустила глаза, однако успела взглянуть на Блэкуэлла. Его лицо пылало от гнева. Теперь она поняла, что он любит ее больше жизни — хотя сам, наверное, и не понимает этого. Но, увы, все это пришло слишком поздно.
Ксавье прикрыл глаза. А когда его веки поднялись, она сумела прочесть одно слово: «Осторожность!»
Паша спросил, обращаясь к своим приближенным:
— Что мы сделаем с предателями?
— Прикончим, — ответил Джовар.
— Лучше прибавь их к остальным вещам, по поводу которых уже идет торговля, — выступил вперед Фарук. — Ведь Пребл всегда готов возобновить переговоры о выкупе матросов с «Филадельфии». Вот и надо дать ему знать, что у нас в придачу имеются наследник «Корабельной Блэкуэлла» и американская женщина. Американцы ничего не жалеют ради своих потаскух — тем больше золота мы у них выманим. А может быть, даже удастся уговорить их снять осаду.
— Ну уж нет! — запальчиво вскричал Джебаль. — Они посмели изменить нам — они посмели обмануть меня! А она может носить моего сына — если только это не его сын!
Алекс с отчаянием посмотрела на Блэкуэлла. Он вдруг спросил удивительно спокойным тоном:
— Ты не предоставишь нам право защищаться?
— У тебя нет никаких прав в этой стране, американский пес! — захохотал Джовар.
— Да и что ты мог бы сказать в свою защиту? — недовольно спросил паша.
— Эта женщина не шпионка, — начал Ксавье, обращаясь к паше. — И не моя возлюбленная. Она спасла мне жизнь, когда увидела на бедестане, — и это все. Тогда как я готов признаться во всех преступлениях.
Он глянул в сторону Алекс, которая тут же догадалась, на что Блэкуэлл пошел ради нее.
«Нет, Ксавье!»
— Шпионом был я. Я передавал коммодору Преблу все сведения, какие удавалось раздобыть. Однако женщина не принимала в этом участия. Я ни за что не позволил бы женщине совать нос в мужские дела — такие, как политика и война. А кроме того, готов поклясться, она была верна своему мужу.
У Алекс на глаза навернулись слезы.
— Вот, он признался! — зарычал Джовар. — Приговори его к казни!
— Ты что же, пытаешься выгородить эту женщину? — грозно спросил паша.
— Я просто сказал правду.
Алекс, хотя и знала, что Джебаль не спускает с нее подозрительного взгляда, не могла успокоиться или хотя бы отвернуться от любимого человека. А паша заявил, указав на нее:
— Она останется жить, пока не родит ребенка. — И все мы станем молиться, чтобы он оказался зачат моим сыном. И тогда ты, Джебаль, сам решишь ее судьбу. — И его взор обратился к Блэкуэллу: — Ну а ты умрешь завтра на рассвете!
144 
