73 
Она слышала, что в первый раз больно и идет кровь. Боль можно проигнорировать, кровь смыть. Сможет ли она напоить его вином, чтобы он не подозревал, что это у нее в первый раз? Может ли она раздобыть немного сонного зелья? Если он будет слегка опьянен, то конечно же не заметит ее невинность.
Она попросит вина, в возбуждении подумала она, и добавит туда травы, валерианы. В каждой кладовке с лекарствами она есть, в большинстве кухонь.
Лизи взглянула вновь на кровать под балдахином. Края были из золотой парчи, изнанка — светло-голубого цвета. Большие золотые подушки с кисточками лежали у изголовья кровати. Вышивка была фантастической, края были такого же золотистого цвета, как и занавески в спальне. Не в силах сдержаться, Лизи подошла к кровати и отдернула покрывало. Как она и ожидала, простыни были шелковые. Она погладила их, и все ее тело вспыхнуло.
— Я не могу ждать, пока взойдет луна, — мягко сказал Тайрел де Уоренн, — и вы, очевидно, тоже.
Лизи обернулась.
Он стоял в дверях спальни, прислонившись плечом к дверному косяку. Его улыбка была добродушной, но в блеске темно-голубых глаз не было ничего небрежного.
Его намерение было таким ясным, что Лизи закачалась от прилива возбуждения, но ей удалось подумать о том, что у нее не было ни вина, ни валерианы, а ей они крайне нужны, так как она должна обмануть его.
— Милорд, — прошептала она, — не ожидала ничего такого.
Не отводя взгляда от него, она обвела рукой комнату.
— Как я говорил, у вас будет все, как у моей любовницы. Я так понимаю, вам нравится мой выбор комнат?
Ей удалось кивнуть. Он стоял в двадцати футах от нее, но его присутствие было таким твердым и горячим, что она могла чувствовать его упрямое в своей силе желание.
— Тогда я рад, — промурлыкал он, приближаясь к ней длинными медленными шагами.
Каждая часть ее тела была напряжена в ожидании. Огонь забурлил в ее венах, хотя он еще даже не прикоснулся к ней.
— Графиня скоро вернется, — произнесла она.
Он застыл перед ней и крепко обнял.
— Дверь заперта.
Трудно было думать о чем-то, когда его крепкие бедра упирались в ее мягкое тело, и она не хотела ничего большего, чем поцелуй. Лизи не могла говорить или двигаться, она чувствовала себя так, словно ее сердце вот-вот выскочит из груди. Тайрел медленно улыбнулся и прикоснулся к ее лицу рукой.
— Я нахожу тебя очень красивой, — небрежно произнес он.
Лизи знала, что он действительно так считает, хотя в ней не было ничего красивого.
— А вы самый красивый мужчина, который мне когда-либо нравился, — пылко ответила она.
Он с удивлением посмотрел на нее, затем в его глазах заиграл смех.
— Тогда нужно ли нам обмениваться похвалами и лестью? — мягко спросил он, ведя кончиком пальца по ее щеке вокруг рта, где он застыл.
От такого прикосновения она загорелась и не могла дышать.
Он знал это, потому что улыбнулся и повел пальцем ниже, по ее шее.
— Твой пульс бьется со скоростью взмаха крыльев птицы, Элизабет, — мягко сказал он.
И повел твердым кончиком пальца ниже, по открытой части ее груди.
Лизи услышала, как стонет.
Его взгляд задержался на кружевном крае ее корсета, с которым он играл; сейчас она хотела натянуть его до лица. Лизи посмотрела в его томные глаза и услышала, как он говорит:
— Я хочу, чтобы ты разделась.
Лизи удалось понять, что он сказал, и она поразилась этой просьбе, но все же, странно, она была в приподнятом настроении, а не в испуге. Он улыбнулся и прошептал, оттягивая край ее корсета ниже:
— Я хочу восхищаться каждым дюймом твоего тела. Я почему-то знал, что ты будешь не против.
Ее платье разорвалось. На свет показалась белоснежная сорочка, едва прикрывавшая грудь. Его рука застыла.
Затем, очень осторожно, он сжал ее грудь рукой. Лизи не могла отвести взгляд. Он резко вздохнул, и его пальцы проскользнули под ее сорочку к твердому, горячему соску.
Лизи закусила губу, чтобы не застонать, но, несмотря на это, не смогла сдержаться.
Он ласкал сосок снова и снова, дыша резко и отрывисто, а затем взял его в рот.
Лизи прильнула к его плечам, перебирая его кудри, пока он целовал и покусывал ее. Его зубы доставляли ей боль, но в то же время и удовольствие, и прежде, чем успела опомниться, она уже дышала тяжело, неконтролируемо, а сладостное напряжение между ног достигло невероятной силы.
73 
