44 
— Отец задерживается вовсе не из-за вас. Не беспокойся, папа. Ступай.
Она подошла к полкам и взяла один из томов.
— Это Вордсворт. У нас богатый выбор поэтов. Есть Томас Мор, Байрон и множество других. Расскажите немного о своей сестре…
— А кого из поэтов любите вы? — спросил Николас. — Думаю, сестре понравится то, что вы посоветуете. — Он улыбнулся. — Но вы так и не ответили на мой вопрос: надеетесь ли выйти замуж по любви?
— Вообще-то я не уверена, что когда-нибудь выйду замуж.
— Вот как? — усомнился князь.
— Вы насмехаетесь, а я говорю искренне.
— Но вы красивая женщина. Умная и образованная… Хотя и слишком романтически настроены. Трудно представить, что вы останетесь старой девой.
— Как решу, так и будет.
— Но вы только что сказали, что любовь — важная часть жизни. Неужели вы намеренно лишите себя столь важной части?
— Любовь не возникает по мановению волшебной палочки. Не вижу необходимости связывать себя на всю жизнь с каким-нибудь болваном с низменными инстинктами, который навяжет мне роль, играть которую я не желаю. Я просвещенная женщина и обязана многое сделать в жизни. — Она улыбнулась так, будто считала, что дала исчерпывающее объяснение.
Может, девушка намекала на то, что его низменные инстинкты проявились вчера вечером? Вполне возможно.
— Вы убедили меня. Но что, если вас сразит наповал любовь с первого взгляда?
Она испуганно взглянула на князя.
— Не знаю.
— А я знаю, — усмехнулся он. — Вы броситесь в объятия этого героя с такой страстью, какую до сих пор отдавали своим книгам.
Князь ничуть не сомневался в этом, хотя уже немного ревновал Кэролайн к мужчине, который когда-нибудь завоюет ее сердце.
— Не понимаю, о чем вы говорите. — Девушка покраснела. — Мы, кажется, искали томик стихов для вашей сестры?
— Да. Так что же вы сами любите?
Она замялась.
— Вы что-то скрываете? — спросил Николас.
— Вы большой знаток человеческой природы, не так ли? Ну так вот: я больше всего люблю сонеты Шекспира.
— Шекспир? Мне не следует удивляться. Вы очень непредсказуемы, мисс Браун. Значит, Шекспир. — Он покачал головой. — И это говорит женщина, читавшая Абеляра и Бентама?
— Человеческая натура многогранна, ваше сиятельство, — язвительно заметила Кэролайн.
Николас прислонился к книжной полке. Эпизоды прошлой ночи вихрем пронеслись у него в голове. Он знал, что девушка вспоминает о том же.
— Найдите мне Шекспира, — попросил князь.
Она кивнула, поставила на место Вордсворта и взяла сонеты.
— Надеюсь, вашей сестре это понравится. — Кэролайн протянула ему книгу. Их взгляды встретились.
— По правде говоря, я собираюсь прочесть ее сам. — Николас не сводил с нее глаз.
Сзади раздалось покашливание. Кэролайн вздрогнула. Николас оглянулся. Джордж стоял в сюртуке и шляпе.
— Мне пора, — сказал он. Ему явно не хотелось оставлять их наедине. — Вам выписать счет за вашу покупку? — спросил Джордж у Николаса.
— Я еще не все купил. — Князь любезно улыбнулся.
— Я вернусь часа через полтора. — Джордж кивнул.
— Не беспокойся, папа. — Кэролайн поцеловала его в щеку. Она проводила отца взглядом и, едва за ним закрылась дверь, с улыбкой обратилась к Николасу:
— Что-нибудь еще?
— Признаться, то, о чем я хотел бы попросить, не имеет отношения ни к поэзии, ни к книгам. Она замерла.
— Я понимаю, сейчас вы заняты в лавке, но, возможно, позднее позволите мне пригласить вас прокатиться в парке? Скажем, завтра в три часа?
Кэролайн удивленно взглянула на него.
— Я… я не знаю.
— Прошу вас, не огорчайте меня отказом. — Князь приложил руку к сердцу.
Она судорожно глотнула воздух.
— Я не понимаю… ваших намерений.
— Все очень просто. Я надеюсь закрепить нашу дружбу — и только.
— А вдруг это не понравится вашей жене?
— Такое невинное знакомство? Едва ли. Но, может быть, вы боитесь?
Кэролайн вздернула подбородок:
— Не такая уж я кроткая овечка, ваше сиятельство.
Николас усмехнулся.
— Слава Богу, значит, вы мне не откажете?
— Вам когда-нибудь отказывали, ваше сиятельство?
— Нет.
— Я так и думала. Значит, это будет впервые.
— Но мы могли бы поговорить о Бентаме, если угодно.
Она рассмеялась.
— Как офицер и как джентльмен, клянусь вернуть вас домой в целости и сохранности. Если вы боитесь этого. Глаза ее сверкнули.
— Разве я сказала, что боюсь, ваше сиятельство?
44 
