Особенно,... 
37 
Вздохнув, она усмехнулась собственным мыслям – надо же, бред какой. Бабушка-то, пожалуй, права – так и до психушки недалеко. Все, спать, спать… Сон на свежем воздухе расстроенные нервы хорошо в порядок приводит, а утром они отсюда уедут, и Анна выйдет в городе из машины и останется там всего лишь Катькиной соседкой да ее сослуживицей. И к Саше больше не будет иметь никакого отношения. Обломается, стерва…
* * *
– Натка, может, до вечера останетесь? – встретила бабушка вопросом, когда, позевывая, она выползла утром к ней на кухню.
– Нет! – не подумав и секунды, резко выставила перед собой ладонь Наташа. Ответ получился таким торопливым, что даже зубы лязгнули, отчего утренняя зевота сама собой прошла. – Нет, ба! С меня и вчерашнего дня хватило. Еще одного я просто не перенесу. В следующий выходной никаких гостей не будем брать, вот и отдохнем как следует.
В дверях кухни показалась Анна, стояла, уперев руки в косяки, смотрела нахально и загадочно. То ли слышала их разговор, то ли нет. А пусть бы и слышала! В других обстоятельствах будет знать, как водяные купальные спектакли устраивать. А как она хотела? Чтобы сегодня второе действие было – все те же в лаптях? То есть не в лаптях, а с голыми сиськами?
– Ну, тогда давайте завтракать! Буди Сашу, Натка, пусть он забор хотя бы до конца поправит, вчера не успел.
– Да встал я, встал… Доброе утро. Прямо сейчас идти забор править или после завтрака можно?
– А это уж как хочешь, Сашенька. Как тебе удобно. Там и работы осталось – чуть.
– Хорошо. Если чуть, это хорошо. Я поправлю.
Наташа посмотрела на мужа внимательно, потом опустила глаза, принялась зачем-то перебирать тарелки, приготовленные бабушкой к завтраку. Радость дачного утра, тихая, свежая, обычно не обремененная лишней суетой, исчезла, уступив место вчерашнему недовольству. И недовольство это было не ее собственное, она вдруг совершенно отчетливо это поняла. Недовольство было Сашино. И еще – этот его тон… Никогда, никогда раньше он с бабушкой так не разговаривал! Вроде бы обычные слова произносит, вежливые, но так, будто с трудом сдерживает раздражение, будто демонстрирует недовольство своими домочадцами перед ней, перед этой девкой…
А девка эта… Анна то есть, она даже не повернулась к нему. Так и стоит в дверях, улыбается снисходительно и загадочно. Джоконда бессовестная. Нет, надо быстрей все дела заканчивать и ехать домой. И увозить ее отсюда, чтоб не оскверняла чистоту своим присутствием.
Однако уехали все равно поздно. Пока собирались, пока долго завтракали, пока Саша разбирался с забором, время незаметно подползло к полудню. Ехали до города молча, лишь непоседа Димка возился на заднем сиденье, осваивая подаренную ему Тонечкой игрушку. Даже Катька и та молчала, отвернувшись к окну и демонстративно надув губы, выражая таким образом свое недовольство отказом Антонины Владимировны оставить Димку на даче. Конечно, она и не посмела бы Катьке отказать, и согласилась бы безропотно, но тут уж Наташа сыграла свою сольную партию, яростно заступившись за бабушку. Та с Тонечкой кое-как управляется, а с шебутным Димкой ей вообще покоя не будет! Это она с виду только – о-го-го старушка в соломенной шляпе, веселая да бодренькая, а давление порой скачет – будь здоров. Так что пусть Катька в другое место Димку пристраивает, пусть няню ему подыщет, в конце концов… А ее бабушка – не казенная, чтобы все подряд ее добротой пользовались. И вообще, если оставить на даче Димку, то в следующий выходной хочешь не хочешь, а придется Катьку туда тащить, а она уж непременно и новоявленную соседку Анну за собой потянет… Нет уж. Хватит.
– Саш… Давай девчонок отвезем, а потом сразу к Таечке проедем, хорошо? – ласково обратилась она к мужу, и даже ладонь на загривок ему возложила, демонстрируя для сидящих на заднем сиденье их близкие семейные отношения. А пусть, пусть видят, которые сзади сидят. Так им.
– Хорошо, – спокойно ответил Саша, но ладонь с загривка стряхнул, слегка поморщившись.
А около Катькиного дома выскочил из машины, достал из багажника сумки, махнул небрежно рукой: пока, мол, девчонки. И все. Уже отъехав и почти свернув со двора, Наташа обернулась: Анна стояла на тротуаре, смотрела им вслед, все так же улыбалась загадочно. Хотя нет, не загадочно, скорее стервозно. И снова прежняя неприязнь ворохнулась внутри – вот если бы не видеть больше никогда эту Анну! Но как? Завтра придешь на работу, а она там сидит. И так теперь изо дня в день будет. Уволиться, что ли? Сидеть себе дома, книжки писать, сюжеты придумывать…
37 
