Последние отзывы

  36  

– Вот сволочь... – сквозь зубы произнесла, как сплюнула, Ленка.

– Я сволочь? – растерянно спросила Маша.

– Да при чем тут ты! Ты у нас романтическая героиня! Все тебя хотят, звонят, приглашают! Куда уж нам с Инкой до тебя, циничным хамкам... Ладно, Мышь, я пошла! Счастья тебе! А с Инкой зря ты так! И со мной тоже...

Лена, гордо распрямив спину и не оборачиваясь, решительно открыла дверь в спальню, столкнувшись на пороге с Варькой, чуть не вышибив из ее рук поднос с едой. Маша грустно смотрела ей в спину, понимая, что видит подругу последний раз. Можно бы соскочить с кровати, не отпускать, объяснить, поговорить, да нет сил, одна пустота внутри...

– Тетя Лена, а поесть? – растерянно спросила Варька, протягивая руки с подносом вслед уходящей Ленке.

В ответ ей только сильно хлопнула дверь да зазвенела ложка в большой чашке с крепким чаем, с молоком и медом, любимым Ленкиным напитком. Варька постояла растерянно, хлопая глазами, развернулась, ушла с подносом на кухню.

– Мам, ну ты что? – вернувшись в спальню и увидев, как вздрагивают Машины плечи, протянула Варька. – Ну не надо, мам... Ну их всех, в самом деле! Мы с папой все равно тебя больше любим! – Она легла рядом с матерью, обняв, с силой прижала к себе, согревая своим молодым теплом. – Ну все же хорошо, мама! Сейчас папа придет, ужинать будем все вместе! Он звонил недавно, обещал торт клубничный купить, твой любимый, и шампанское...

Маша долго плакала в Варькино плечо, согреваясь и успокаиваясь от ее тихого бормотания. Пришедший с работы Семен так и застал их, обнявшихся, молча лег на свободное место с Машиной стороны, обхватив сильными рыжими руками их обеих.

– Слушайте, девчонки, а не махнуть ли нам на недельку на море? Ты куда хочешь, Варька?

– Давай в Турцию! Ой нет, лучше на Кипр! Мам, давай на Кипр, а?

Маша лежала, согреваясь их рыжим уютным теплом, как птенец в гнезде, впитывала его огромными порциями, чувствуя, как заполняется им внутренняя гулкая холодная пустота, как с благодарностью возвращается на место согретая этим родным рыжим теплом ее душа, не обремененная больше ни чувством вины, ни безнадежной любовью, ни мучительной дружбой. Не хотелось ни шевелиться, ни разговаривать – только бесконечно качаться в волнах этой искренней и преданной любви, ценнее которой нет ничего на свете.

От звука заверещавшей неожиданно телефонной трубки гулко забилось сердце, словно испугавшись за свой такой долгожданный покой. «Кто это? Зачем? Не хочу... – быстро промелькнуло в голове. – Оставьте меня, я не хочу к вам больше!»

Семен с сожалением оторвал от нее руку, потянулся к трубке.

– Привет, Сенька, привет... – услышала Маша его недовольный голос. – Нет, Сенька, не позову... И не ори на меня! – И после долгой паузы тихо добавил: – Да пошел ты, Сенька... – И снова его твердая надежная рука легла на нее и Варьку, обнимая и защищая, даря душе уютный покой и тепло. – Так о чем это мы, Варька? Ах да... Слушай, а может, в деревню махнем?

– Можно и в деревню...

Их голоса еще долго доносились до нее как будто издалека, как тихая и сладкая баюкающая мелодия, пока она не провалилась наконец в глубокий здоровый сон, каким спят только самые счастливые женщины.

* * *

Во дворе Машиного дома, сидя в своей красной «девятке», безвольно сложив руки на руль и уронив на них русую голову, горько плакала Ленка. Наплакавшись, решительно выпрямилась, откинув со лба прилипшую мокрую от слез прядь и приведя перед смотровым зеркалом в порядок лицо, быстро поехала в сторону центра, к ресторану «Океан» – бороться за свой кусок копченой колбасы...

  36