52 
Золт вперился в углубление у своих ног. Может, будь здесь камень, странная забывчивость и несбыточные мечты наконец оставили бы его? Если бы он каждый день видел имя матери и дату ее смерти, высеченные на мраморной плите, то эти буквы и цифры мало-помалу надежно запечатлелись бы у него в душе.
Золт растянулся на могиле и приник ухом к земле, словно надеялся, что с подземного ложа донесется голос матери. Прижавшись к неподатливой почве, он с томлением ждал, не вольется ли в него жизненная сила, которую некогда излучала мать, – та особая энергия, пышущая, словно жар из плавильной печи. Ожидания были тщетны. Ничего удивительного. Мыслимое ли дело, чтобы даже такая незаурядная женщина, как их мать, по прошествии семи лет после смерти смогла одарить сына хоть малой толикой той любви, которую изливала на него при жизни? И все же Золта взяла досада от того, что святые останки под толщей грязной земли не способны наделить его даже подобием прежней материнской силы.
Горячие слезы навернулись на глаза. Золт крепился, однако вслед за негромким рокотом грома брызнули капли дождя и, неудержимые, как дождь, хлынули слезы.
Он силился побороть желание руками разрыть землю, раскопать тело матери. Конечно, плоть ее давно разложилась, в могиле он найдет разве что кости, облепленные невесть откуда взявшимся вязким месивом. Но ему так хочется заключить мать в объятия и сложить ее костлявые руки так, будто и она его обнимает! Золт действительно принялся было рвать траву, разгребать землю, но тут из его груди вырвались неистовые рыдания, и силы оставили его. Ему не оставалось ничего другого, как уступить реальности.
Мать мертва.
Больше он ее на этом свете не увидит.
Никогда.
Холодный дождь припустил пуще прежнего, струи яростно хлестали Золта по спине. Жгучая скорбь сменилась ледяной ненавистью. Смерть матери – дело рук Фрэнка, и он должен заплатить за нее своей жизнью. Что толку лежать на раскисшей могиле и рыдать, как дитя? Не плакать надо, а мстить убийце. Золт поднялся, опустил сжатые в кулаки руки и застыл под дождем, чтобы студеные струи смыли с него грязь, очистили душу от скорби.
Он мысленно дал матери обет, что станет упорнее разыскивать убийцу и разделается с ним без всякой жалости. В следующий раз, когда он нападет на след Фрэнка, он уж его не упустит.
Устремив взгляд в дождливое, затянутое тучами небо, он пообещал матери, пребывающей теперь в раю:
– Я обязательно найду Фрэнка. Найду и убью. Непременно убью. Раскрою череп, искромсаю его поганый мозг и спущу в канализацию.
Ледяные струи словно проникали ему в душу, холод пробирал до костей. Золта била дрожь.
– А всякому, кто хоть пальцем пошевелит, чтобы ему помочь, руки отрежу. Кто посмотрит на него с сочувствием, тому выдеру глаза. Честное слово, выдеру. И вырву язык всякому мерзавцу, который скажет ему хоть одно приветливое слово.
Дождь хлынул с новой силой. Он прибил траву к земле, громко застучал по листьям стоявшего неподалеку дуба, зашелестел в миртовых зарослях. Капли били Золту в лицо. Он жмурился, но глаз не опускал.
– А если он завел друзей, им не жить. Я по его милости лишился тебя, так пусть теперь и он мыкается один. Выпью у них всю кровь и вышвырну, как ветошь.
Вот уже семь лет он снова и снова твердил эту клятву, и каждый раз с прежним жаром.
– Как ветошь! – повторил он, стиснув зубы.
Жажда мести не угасала с самого дня убийства. Да что там – ненависть к Фрэнку стала еще безудержнее и беспощаднее.
– Как ветошь!
Молния сверкающим лезвием рассекла пополам темное, словно покрытое кровоподтеками небо. На миг Золту почудилось, будто вовсе не тучи клубятся над головой, но судорожно подрагивает плоть какого-то богоподобного существа и сквозь длинную рваную рану, оставленную молнией, ему блеснула ослепительная тайна горнего мира.
Глава 29
Дождливую погоду в Калифорнии Клинт терпеть не мог. Дожди тут шли раз в год по обещанию, а последние лет десять случалась и настоящая засуха. Разве что зимой иногда разбушуется гроза. Поэтому от дождя до дождя калифорнийцы успевали забыть, как в таких условиях водить машину. Стоило сточным канавам переполниться – и на улицах то и дело возникали заторы. На шоссе и того хуже: сидишь в машине – и будто попал в автомобильную мойку, которой конца-краю не видно, а конвейер сломался.
В понедельник, когда сумрак непогоды постепенно начал рассеиваться, Клинт сел в "Шевроле" и отправился в Коста-Меса, в лаборатории Паломар. Они располагались в большом одноэтажном здании из бетонных блоков неподалеку от Бристол-авеню. Медицинское отделение лабораторий производило анализы не только крови и других органических веществ, но и промышленных составов и геологических пород.
52 
