Лёгкий, ненавязчивый романчик 
106 
Только Гаджиева Елена и еще одна новенькая сидели одни. Рядом с Еленой лежала ее норка, как будто она не могла с ней расстаться. А новенькая мне не понравилась. На ней была короткая юбка выше колен. Волосы, сразу видно, в химической завивке, распущенные до пояса. Еще у нее была неприятная родинка над губой.
— Хадижа, какое у тебя кольцо! Покажи, покажи! Тебя засватали? — незаметно подошла ко мне Мадина.
— Мадина, ты так подходишь! — вскрикнула я. — Когда засватают, я тебе первой скажу.
— Обязательно мне первой скажи. А то я переживать за тебя буду, Хадижа. — Мадина обернулась на Джамилю и Раису, возле которых они с Наидой всегда терлись. Зимой Джамиля наконец вышла замуж и с тех пор стала еще высокомерней.
Мадина улыбнулась. Как будто я не знаю: она сдохнуть от зависти готова, когда кто-то у нас на курсе выходит замуж.
— За себя почему не переживаешь? — спросила я. — Что-то я не вижу ни одного бриллианта у тебя на пальцах.
— Мы просто переживаем — ты же с Сабриной дружила. Вдруг тебя постигнет та же участь. — Ее слова, сказанные с притворством, подползали ко мне, как тихие змеи по траве. Точно так же я один раз в детстве сидела на камне, смотрела на горы, вокруг было тихо, только птицы пели, потом опустила голову — а у моих ног извивалась змея.
— Я буду знать, Мадина, как сильно ты за меня переживаешь, — я улыбнулась, — и первой позову тебя на свою свадьбу. Может быть, и ты когда-нибудь позовешь меня. — Я специально с выражением произнесла «когда-нибудь», чтобы она знала — с такими ногами-бутылками и лицом-чуреком ей долго свадьбы ждать придется.
Она тоже улыбнулась и отошла.
Сдохни, подумала я ей вслед.
Джамиля с Раисой наклонились друг к другу и зашушукались. Ничего, шушукайтесь, думала я, вот когда выйду за Махача, тогда узнаете, тогда вы не как змеи будете извиваться, а ковром стелиться у меня под ногами. Особенно Джамиля. Пусть подавится своими овощными ларьками, все равно им до семьи Махача далеко.
Всю неделю я только и делаю, что жду. Постоянно думаю о Махаче. С тех пор он больше не присылал мне эсэмэс. Я спрашиваю себя — почему? почему? почему? Только этот вопрос вертится в моей голове. А перед глазами у меня плывет Сакина в свадебном платье. Мое сердце становится похожим на атласную подушечку, в которую тетя втыкает иголки, чтобы не потерялись. Вопросы, которые приходят в мою голову, — как иголки для сердца. Скорее бы уже все стало понятно.
Еще я боюсь, что Сабрина бросила университет и больше никогда в нем не появится. Я останусь на курсе одна — мне больше не с кем дружить. Даже у этой новенькой подруга нашлась — Гаджиева. Хотя сразу пошли слухи, что новенькая — непорядочная. В первый же день ее с занятий увезли какие-то парни на машине. Она всем рассказывает, как будто засватана. Лично я не верю, что с таким поведением можно замуж выйти. Аллах, какой у нее язык! Она такие вещи про себя говорит! Она рассказывала Гаджиевой, что встречалась с одним богатым парнем и еще сделала два аборта от него. Даже ее родители об этом не узнали — они в селе живут. Я ушам своим не поверила, когда Буталибова это на своем языке принесла. И, короче, эта новенькая еще как будто сказала, что, прежде чем она выйдет замуж за того сельского чабана, за которого ее родители засватали, она тут в городе как следует погуляет, а потом зашьется. Если так посмотреть, у нас на курсе много непорядочных. Хотя порядочных больше.
Как мы сегодня хохотали на латинском! Аминат Казиевна стояла возле окна и диктовала окончания. Неожиданно она замолчала и еще ближе подошла к окну.
— Вы посмотрите… вы только посмотрите… — тихо проговорила она.
Она схватила со стола блокнот и на своих коротких ногах быстро-быстро поспешила за дверь.
— Наверное, война началась, — сказал Сулик.
Мы все бросились к окну. Возле остановки стояла длинная иномарка с открытой дверью, и низкий парень в кепке за руку тянул в нее одну нашу однокурсницу. Она улыбалась и как будто не хотела садиться. В тот момент, когда он ее уже почти затянул, из университета выбежала Аминат Казиевна и стала вытаскивать эту девушку из машины.
— Типус в кепке! — кричала она. — Ни стыда, ни совести!
— Э, чё еще за типус?! — стал кричать в ответ он.
Мы не слышали, что Аминат Казиевна говорила ему дальше. Ее седые волосы поднялись, как перья у воробья. Парень тоже ей что-то отвечал, но Аминат Казиевна при каждом его слове на шаг подходила к нему, как будто собиралась клюнуть. Когда она подошла к нему впритык, он быстро прыгнул в машину и уехал с сильными пробуксовками. Аминат Казиевна побежала за машиной и стала записывать ее номер в блокнот. Мы хохотали как сумасшедшие.
106 
