Лёгкий, ненавязчивый романчик 
125 
— Что ты врешь?! Ты меня всю жизнь не знал.
— Я так почувствовал, — засмеялся Махач.
— Зачем ты тогда приходил просить за Шамиля? — спросила я.
— Шамиль меня попросил. Когда ты назвала меня хайваном, я понял, что сам влюбился в тебя окончательно.
— Я все равно всегда буду любить тебя больше, — вздохнула я, сидя перед ним на коленях.
— Нет. Знаешь почему? — Махач тоже сел. — Сожми руку в кулак, — сказал он, и я сжала руку в кулак. — Видишь, какой он у тебя маленький. Такого же размера твое сердце. А теперь смотри на мой, — он поднес свой кулак к моему, — в два раза больше, значит, и мое сердце в два раза больше. А это что значит? Что я всегда буду любить тебя в два раза больше.
В ту ночь мы спали, тесно прижимаясь друг к другу. Махач не отпускал меня ни на секунду.
Мое настроение меняется через каждые пять минут. Только что мне хотелось плакать, но вот я уже смеюсь. Махач говорит, если бы он знал, что я такая изменчивая, он бы в жизни на мне не женился. Только что я умирала, хотела пиццу, но когда ее привезли к нам домой, я видеть ее не могу, так от нее противно пахнет.
— Быстро убери ее от меня! — кричу я. — Меня сейчас вырвет от одного ее вида!
Махач думает, что я сошла с ума, и я начинаю плакать. Он меня успокаивает, смешит, и я начинаю смеяться. И плакать от смеха.
Что со мной? Я так устала сидеть дома. Я хочу в гости к тете. Но пока семья Махача не признает меня, тетя не сможет меня принять. От этой неопределенности во мне трясется каждая клеточка. По биологии мы проходили фотосинтез. Теперь только я вспомнила это слово, а раньше не могла. Это когда на растение падает свет, в нем каждая клетка начинает делиться на две части. Началось лето, солнце бьет во все окна. У меня такое чувство, как будто я тоже делюсь на две части.
Как жарко в этом доме. Махач обещал поставить кондиционеры, но уехал на два дня. Куда, он мне не сказал. Я умираю от духоты. На улице — сорок градусов. Я сижу на диване вся в поту и плачу не переставая. Я собрала волосы, но они все равно липнут к моему затылку. Мне кажется, я разбухла от этой жары. Моя грудь и мой живот — все разбухло. Я мечтаю о том, что Махач вернется с генералом и он заберет нас в свой дом. Сколько он будет злиться на Махача? Уже два месяца прошло. Я плачу.
Скажу Махачу, когда точно будет понятно. По-моему, уже понятно, но мне не у кого спросить.
* * *
Весь последний месяц, с тех пор как начали приходить эти непонятные люди, я беспокоилась за Махача, но и представить себе не могла, что произойдет. Когда я узнала об этом, то не могла дышать, не могла говорить, только сидела с открытыми глазами, уставившись в одну точку. Я до сих пор не могу поверить в то, что это произошло. Я хочу проснуться и увидеть, что ничего не было.
Генерала убили. Об этом передали по телевизору. Он всегда ходил с охраной, но его убили дома — в том доме с колоннами, когда мать и сестры Махача уехали на свадьбу к родственнице в село. Кто-то ночью открыл дверь ключом, отключил сигнализацию и застрелил генерала, когда он спал. Ему выстрелили из пистолета в голову.
Махач вернулся домой, как раз когда передавали о смерти его отца. Он зашел в комнату, сел на диван, взял у меня из рук пульт и переключил на другой канал. Там шли мультики.
— Ты не слышишь, что передают?! — закричала я. — Убили твоего отца!
— Ну и что? — спросил он.
У меня отнялся язык, и я могла только молча смотреть на Махача. Почему он такой спокойный?! Махач вытащил из кармана пачку сигарет и золотую зажигалку, взял со стола пепельницу, поставил ее на колено, зажег сигарету и начал курить, глядя в телевизор прищуренными глазами. Я не понимала, как он мог спокойно смотреть мультики, когда убили его отца?
Я подбежала к телевизору и выключила его. Махач снова включил пультом. Я выключила. Он включил. Я выдернула шнур из розетки.
— Отойди от телевизора, ты мне мешаешь, — так же спокойно попросил он.
— Твоего отца убили! Как ты можешь так спокойно сидеть, когда твоего отца убили?!
— Он мне давно не отец, — сказал Махач, стряхивая с сигареты пепел.
— А эту зажигалку кто тебе купил, а?! — Я схватила со стола золотую зажигалку и кинула в него. — Эти золотые часы кто тебе купил?!
— Заткнись! — крикнул он на меня.
Я схватилась за голову. Комната кружилась у меня перед глазами. По телевизору говорили, что убийца открыл дверь своим ключом. Я вспомнила разговор, который услышала, сидя на балконе. Махач говорил про ключ. Нет! Нет-нет-нет! Я знала, что этого не может быть! Аллах не мог меня так наказать! Этого не могло быть! Так не бывает!
125 
