Особенно,... 
92 
– Лю...
Она приложила палец к его губам. И прошептала:
– Я хочу быть твоей. – Помолчав, добавила: – Сегодня.
По его телу прошла волна трепета, дыхание стало учащенным и шумным. Он что-то простонал, возможно, ее имя, и их губы слились в поцелуе, который одновременно дарил и принимал страсть и разжигал и поглощал огонь. Люси и не заметила, как ее руки, будто сами по себе, стали разводить полы его сюртука и раздирать ворот рубашки – она стремилась прикоснуться к его горячей коже.
Глаза Люси расширились от изумления, когда она увидела, что он стал снимать с себя рубашку, причем не медленно, а с какой-то лихорадочной поспешностью, которая только подчеркивала силу его желания.
Грегори уже не владел собой. Он превратился в такого же раба горевшего внутри огня, как и Люси.
Он отшвырнул рубашку, и Люси восторженно вскрикнула при виде его обнаженной груди, выпуклых мышц, перекатывавшихся по покрытой курчавыми волосками коже.
Он был красив. Люси и не думала, что мужчина может быть так красив. Это было единственное слово, которым можно было описать его. Она осторожно дотронулась до его груди и, ощутив, как бешено застучало сердце под ладонью, едва не отдернула руку.
– Нет, – покачал головой Грегори, накрыв ее руку своей. И заглянул ей в глаза.
А она не смогла отвести взгляд.
В следующее мгновение он опустился на нее, и она опять ощутила на себе его тяжелое и горячее тело. А ее сорочка... теперь она уже почти не скрывала ее тело. Сначала она была на бедрах, потом оказалась на талии. И Грегори прикасался к ней – не «там», но рядом. Гладил ее по животу, обжигая своей горячей ладонью.
– Грегори, – прошептала Люси, когда его пальцы каким-то образом нашли ее грудь.
– О, Люси, – простонал он, принимаясь тискать и мять ее грудь, теребить сосок и...
О Боже! Разве возможно, чтобы все, что она чувствует, отдавалось «там»?
Люси ощутила острую потребность вжаться в него бедрами. Она стремилась к чему-то, что не поддавалось определению, к чему-то, что могло бы наполнить ее, насытить.
Грегори быстро и решительно стянул с Люси ночную сорочку, и она осталась абсолютно обнаженной. Она подсознательно попыталась прикрыться, но Грегори перехватил ее руки и прижал их к своей груди, а потом опять сел прямо и посмотрел на Люси так, будто... будто...
Она была прекрасна.
Он смотрел на нее так, как мужчины всегда взирали на Гермиону. Только в этом взгляде было и нечто другое. Страсть, желание.
Люси ощутила себя божеством, которому поклоняются.
– Люси, – прошептал Грегори, едва касаясь, гладя ее по груди. – Мне кажется... я думаю...
Он замолчал и покачал головой. Медленно, как бы не понимая, что с ним происходит.
– Я так ждал этого, – тихо проговорил он. – Всю жизнь. Я даже не знал об этом. Не знал.
Люси поднесла его руку к губам и поцеловала в ладонь. Она все поняла.
Неожиданно Грегори поднялся и принялся спешно расстегивать бриджи.
Люси ошеломленно наблюдала за ним.
– Я буду нежным, – пообещал он. – Даю слово.
– А я и не беспокоюсь, – сказана Люси, неуверенно улыбаясь.
Грегори улыбнулся ей в ответ.
– Да, но вид у тебя обеспокоенный.
– Ничего подобного. – Однако взгляд она отвела.
Грегори усмехнулся и лег рядом с ней.
– Может быть больно. Мне говорили, что так бывает в самом начале.
Люси замотала головой.
– Меня это не волнует.
Грегори погладил ее по руке.
– Запомни: сначала будет боль, а потом станет лучше.
Люси ощутила, как где-то внизу живота стало разгораться обжигающее пламя.
– Насколько лучше? – чужим голосом спросила она.
Грегори лег на нее и всем телом ощутил ответный жар ее тела. И понял, что погружается в грех. И в блаженство.
– Намного, – наконец сказал он, прищипывая губами кожу на ее шее. – Вообще-то даже больше, чем намного.
Он раздвинул ей ноги и устроился между ними. Почувствовав его мужское естество, твердое и горячее, она напряглась. Он, вероятно, догадался, в каком она состоянии, потому что прошептал ей в самое ухо:
– Ш-ш-ш...
А потом его губы стали медленно двигаться вниз.
И вниз.
И вниз.
От шеи они переместились к ямочке на плече, затем...
О Господи!
Он обхватил ладонью ее тугую грудь и взял губами сосок.
Люси дернулась под ним.
Он усмехнулся. Одной рукой прижав ее плечо к матрацу, другой он продолжил эту сладостную пытку, прерываясь только для того, чтобы перебраться к другому соску.
92 
