Особенно,... 
52 
По мнению Аннабел, это было самым убедительным и реальным проявлением любви, которую бабушка когда-либо ей выказывала.
— Что ж, одно могу сказать, — заявила леди Викерс, — хоть из-за скандала, но я в эти дни повидала больше своих друзей, чем за многие годы.
— Друзей? — улыбнулась Аннабел.
— По-моему, вся эта шумиха стихает, — продолжала леди Викерс. — В первый день у нас было тридцать три посетителя, во второй — тридцать девять, а вчера — всего двадцать шесть. Всего девяносто восемь. Почти сто.
Аннабел растерянно открыла рот:
— Вы считали?
— Конечно, считала. А как же иначе? А что делала ты?
— Э-э… сидела в кресле и старалась выглядеть как леди. Бабушка хихикнула:
— Тебе, вероятно, не пришло в голову, что я могу сосчитать такое большое количество. Вот что значит способности к арифметике.
Аннабел задохнулась, начала заикаться и пожалела, что отказалась от бренди.
— Пф-ф! — отмахнулась от ее смущения леди Викерс. — У меня масса скрытых талантов.
Аннабел кивнула, но, по правде говоря, она сомневалась, что жаждет увидеть появление других бабушкиных талантов. Уж слишком все они были… своеобразные.
— У леди должен быть неприкосновенный запас тайн и скрытых возможностей, — продолжала бабушка. — Это важно знать тебе уже сейчас. — Она отхлебнула бренди, удовлетворенно вздохнула и сделала еще глоток. — Когда выйдешь замуж, поймешь, что я имею в виду.
Девяносто восемь визитеров — сосчитала Аннабел в уме. Девяносто восемь человек навестили Викерс-Хаус, жаждая поглазеть на последствия скандала в клубе. Или распространить его. Или сообщить ей, как широко оповещена о случившемся светская общественность.
Это было ужасно.
Девяносто восемь человек! Она невольно сгорбилась и как-то осела на стуле.
— Сиди прямо! — рявкнула бабушка.
Аннабел подчинилась. Возможно, все-таки не девяносто восемь: некоторые приходили по два раза. А леди Туомбли вообще являлась каждый день.
А где все это время был мистер Грей? Никто этого не знал. После той печально известной стычки в клубе его никто не видел. Аннабел не сомневалась, что так в клубе все и произошло, потому что ей твердили об этом девяносто восемь раз.
Однако Аннабел, пожалуй, на него не сердилась. Он не был виноват в этой истории. Она должна была сообщить ему, что за ней ухаживает его дядя. Она могла предотвратить этот скандал. Это было ее упущением. Она провела три дня злясь, чувствуя неловкость, ощущая себя мелкой врушкой, и ей некого было винить, кроме себя самой. Если бы она открыла ему правду, пусть не в тот момент, когда узнала его имя, но хотя бы когда они встретились в Гайд-парке…
— Визитеры, миледи, — провозгласил дворецкий.
— Первые за этот день, — сухо проронила леди Викерс. Или насмешливо? — Кто это, Джадкинс?
— Леди Оливия Валентайн и мистер Грей.
— Давно пора, — буркнула леди Викерс и, когда Джадкинс провел гостей в комнату, повторила то же, только с большим напором: — О чем вы думали раньше? Почему так затянули с визитом?
Аннабел готова была провалиться сквозь землю от стыда.
— Я был болен, — вежливо произнес мистер Грей и с кривой полуулыбкой показал на свой глаз.
Глаз выглядел ужасно. Красный, слегка опухший, украшенный черно-лиловым синяком, простиравшимся от внешнего его края и вокруг всего глаза. Аннабел громко ахнула, будучи не в силах сдержаться.
— Да, смотреть на меня страшно, — пробормотал он, склоняясь к ее руке с поцелуем.
— Мистер Грей, — сказала она, — мне так жаль, что с вами случилось такое.
— А мне, — произнес он, выпрямляясь, — он даже нравится. Создается впечатление, что я не перестаю подмигивать.
Губы Аннабел начали растягиваться в улыбку, но она постаралась ее сдержать.
— Довольно жутко наблюдать это со стороны, — согласилась она.
— А я-то думал, что выгляжу залихватски, — вздохнул он.
— Садитесь, — приказала леди Викерс, указывая на диван. Аннабел сделала движение туда, но бабушка твердо объявила: — Не ты. Он. А ты садись там. — Затем она решительным шагом промаршировала к двери и крикнула: — Джадкинс, нас ни для кого нет дома! — После чего она плотно закрыла дверь.
После того как все уселись на выбранные ею места, леди Викерс, не тратя времени даром, приступила к разговору.
— Что вы собираетесь делать? — обратилась она не к мистеру Грею, а к его кузине, которая во время всех этих приготовлений ухитрилась не проронить ни слова.
52 
