Эффи едва могла дышать. То, что ей предложили стать женой короля, не перевернуло ее мир. Ее потрясло другое — оказывается, Закари чувствовал то же, что и она.
— Выходи за меня замуж.
И Эффи буквально выдохнула свое согласие.
Ужин был забыт. Закари сам раздел ее — снял с нее бархат, туфли, белье. И вот она стоит перед ним, обнаженная, с мерцающим на груди розовым камнем, представляя его глазам то, что для правителя Калисты является главным сокровищем, — розовый алмаз Стефани.
Эффи видела, как заблестели его глаза, когда взгляд Закари скользнул по ее груди, и приняла это за вспышку желания.
— Скорее… — Его губы ласкали ее шею и грудь, в то время как пальцы искали совсем другую награду — он чувствовал, что имеет на это право. — Мы должны пожениться как можно скорее, чтобы ты не успела изменить свое решение.
— Почему я должна изменить его? — Король Закари аль-Фариси любит ее, простую горничную Эффи. С ней произошло то, о чем девушка не осмеливалась даже мечтать. — Почему я должна изменить свое решение, если мы любим друг друга?
Глава 5
Услышав новость, Хасан лишь недоуменно пожал плечами:
— Ваше величество, вам совсем не обязательно на ней жениться.
Следуя инструкциям Закари, как только вертолет приземлился во дворце, Эффи проводили в королевские покои. Все советники собрались для срочного совещания, а сам Закари встретился с братом.
Аариф и его жена Калила делили свое время между Калистой и Хадией. Сейчас они были здесь для того, чтобы подготовиться к благотворительному матчу по поло, начало которого было назначено через три недели. Свадьба, не говоря уж о королевской, в их планы не входила.
— Не надо торопиться, Закари, — пытался образумить брата Аариф. — Я понимаю, ты хочешь иметь этот алмаз, чтобы править сразу двумя островами. Но жениться на ней… — Аариф покачал головой. — Несколько месяцев назад я бы ни слова не сказал о твоем решении; тогда я тоже думал о браке только как о взаимовыгодном союзе и общих обязательствах…
— Эффи вполне годится для этой роли, — перебил его Закари, — ей только надо подучиться кое-чему.
Аариф поднял руку:
— Ты меня не понял. Ты же видишь, моя жизнь теперь не такая, как раньше. Тогда я тоже считал это только долгом. Но сейчас… сейчас я счастлив! Через несколько недель я участвую в первом своем матче, я делаю вещи, которые никогда раньше не делал, я…
— Я король! — перебил его Закари. Как бы ему ни был близок Аариф, но, будучи принцем, он просто был не способен понять старшего брата. — Моя основная обязанность — мой народ.
Закрыв глаза, Аариф потер лоб. Закари увидел, как соединились в зловещем узоре белые шрамы на его лице и запястьях. Он был рад, что брат, столько лет страдавший от чувства вины, наконец смог найти мир в своей душе.
— Но ты ведь тоже имеешь право на счастье, — не сдавался Аариф.
— Можешь не сомневаться, у меня оно будет, — твердо сказал Закари. — Когда я верну алмаз, когда буду править королевством Адамас, тогда я и буду счастлив.
— Я говорю не о долге. Знаешь, мы с женой хотели бы, чтобы ты первым узнал об этом — у нас скоро будет ребенок…
Лицо Закари посветлело.
— Значит, ты станешь отцом? — Глядя на Аарифа, такого счастливого и оживленного, он тепло обнял его. — Это замечательная новость.
— Я бы и тебе этого желал! И мне бы не хотелось, чтобы ты вступил в брак по расчету. Черт, разве ты не хочешь узнать счастье, которое может принести любовь? Жизнь у нас только одна, чтобы посвящать ее только власти и долгу. Послушай, что скажут тебе твои советники — наверняка найдется еще какой-нибудь выход…
И точно, выход нашелся.
— Этот камень принадлежит королевскому дому. Эгей, по правде говоря, вообще не имел права его дарить, — объяснял Хасан. — Но мы можем проявить великодушие и предложить хорошую компенсацию за то, что этой девушке придется расстаться с тем, что она считала собственностью ее матери. А поскольку на самом деле это никогда той особе не принадлежало, то не может принадлежать и Эффи Николадес.
Так Закари впервые узнал ее фамилию. В безымянной дворцовой горничной, которую они сейчас обсуждали, все больше проступали черты личности.
— Если она начнет спорить и слишком громко выражать свой протест, мы скажем, что ей придется расстаться с ее домом, чтобы возместить стоимость драгоценностей, проданных ее матерью за эти годы, — не унимался Хасан.