27 
Когда-то давно она решилась отбросить запреты и, не в силах заснуть от переполнявших ее чувств, пришла в спальню Нэша и в темноте прокралась к его постели.
Она просто хотела быть рядом с ним, хотела ощутить прикосновение его руки и признаться ему в своей любви. Но, присев на кровать, она разглядела в серебристом свете луны, что он лежит обнаженный, и в ней зажглось желание. Она тихо легла рядом.
Когда Нэш, проснувшись, наклонился к ней, ей на одно мгновение показалось, что он поцелует ее. Она затаила дыхание и, закрыв глаза, задрожала с ног до головы, чувствуя, что его руки сомкнулись на ее запястьях. Но слова, которые он произнес, обманули ее ожидания. Вместо нежных признаний она услышала приказ открыть глаза.
Когда она повиновалась, Нэш резко сказал: — Тебе не следует приходить сюда, Фейт, ради нас обоих. Ты слишком молода и еще не понимаешь, о чем просишь меня и что делаешь. Уверен, когда-нибудь ты будешь мне благодарна за то, что я отправил тебя обратно. Благодарна... Фейт в отчаянии выбежала из комнаты Нэша, чтобы выплакаться у себя. Теперь же, вспоминая это, она понимала, что Нэш был тогда прав. В пятнадцать лет она еще не доросла до страсти, владевшей ею сейчас. Чувствуя свою власть над державшим ее в объятиях мужчиной, Фейт понимала, что оба они не смогут остановиться. Эта мысль придала ей смелости, когда она дотронулась до обнаженного торса Нэша. Но ей уже было мало этого. Она хотела видеть его, целовать его, ее эмоции требовали признания, что он тоже хочет ее.
Оторваться от целующих губ было мучительно, но ощущение потери вознаградило восхищение, охватившее ее при виде великолепной мускулистой груди Нэша.
Вряд ли кто-нибудь из известных секс-символов кинематографа может сравниться с ним по излучаемой им сексуальности, подумала Фейт. Нэш казался ей олицетворением мужественности, в нем чувствовалось первозданное мужское начало, от одного взгляда на него у нее сладко замерло сердце, а все существо переполнила нежность и жгучее желание.
Поцеловав кончик пальца, Фейт медленно провела им по четкой линии его шеи, а потом поцелуями повторила этот путь.
Нэшу показалось, что воплощается его самая смелая фантазия: Фейт с любовью осыпает его поцелуями.
Этой фантазии уже десять лет, но он по-прежнему в ее власти, как будто ничто не изменилось за прошедшее время.
— Фейт, — выдохнул он, — а ты хотела бы, чтобы я сделал то же с тобой? Хочешь, чтобы я соблазнял тебя, мучил и, положив вот на эту постель, медленно целовал тебя?
Откинув голову, чтобы встретить его взгляд, Фейт признала капитуляцию. Теперь она сама отдавала ему свое тело.
— Скажи, что хочешь, — потребовал Нэш. — Хочешь, чтобы я целовал твои груди, соски, живот... — Его голос дрогнул, в нем появились новые нотки, возбуждающие ее. — Самые укромные места? Хочешь, Фейт? Чтобы я целовал тебя, пробовал твое тело на вкус, смаковал его, чтобы заставил тебя отдаться мне?
Фейт не могла говорить. Она даже не могла двинуться. По ее телу безостановочно пробегали горячие чувственные волны, вызываемые его словами.
Нэш уже не понимал, что он говорит, делает, хочет. Он весь был во власти поработившего его чувства, подчинившего разум и волю. Во власти любви...
Любви! — подумал Нэш. Нет и еще раз нет. Его сознание отказывалось это принять. То, что происходит сейчас, ничего общего с любовью не имеет. Это справедливое возмездие, это...
Фейт стала целовать его, покрывая легкими жадными поцелуями лицо, шею, рот...
— Сними все, Нэш, — просила она. — Пойдем. Научи меня...
Учить ее! Нэш уже собрался сказать, что сомневается в том, что он действительно может научить чему-то такую женщину, как она, но тут Фейт завладела его ремнем, крутя пряжку, а от ощущения тонких пальчиков, беспомощно порхающих по телу, ожила бы и каменная статуя.
Несмотря на это, Нэш попытался напомнить ей о предохранении, взывая к здравому смыслу. Он хрипло произнес:
— Нам необходимо...
Фейт, покачав головой, перебила его жарким шепотом.
— Я хочу тебя, Нэш. Я так хочу тебя... Она расстегнула его джинсы, и, не уловив самого движения, он почувствовал, что ее рука скользнула внутрь. Когда ее прикосновение стало более смелым, у Нэша вырвался стон.
Фейт вздрогнула, ощутив, как напряглось его тело в ответ на ее ласку.
В отместку Нэш, опустив тонкие бретельки лифчика, выпустил на волю упругие полные груди. Соски мгновенно затвердели, как только он дотронулся до них.
27 
