Особенно,... 
109 
– Чуешь, что ли, что-то? – скривившись, спросила ведьма.
– А вот и чую! – тут же разозлилась знахарка. – Чтоб мне пусто было, там он! И Лихослав твой тоже там. Неужто у самой сердечко не болит?
Сердечко у Буяны болело уже весь день. Извелось прямо. Так что определить что-то точное она уже не могла.
– Но что это быть может? – с тихой тоской в голосе будто сама себя вопросила колдунья.
Милана тоже чуть не плакала.
– Сбылись наши опасения худшие, да, сестрица? – тихим голосом проговорила светловолосая красавица. – Увел кто-то коней Посвиста, и вот-вот вырвутся они на свободу и пойдут крушить что ни попадя, пока хозяин не спохватится. А когда он спохватится? А там милые наши. И Велислава как пить дать тоже там.
Ведьма обхватила себя за плечи. На миг стала перед глазами картинка, подругой нарисованная, да так больно стало, что воздуха перестало хватать, грудь будто что стянуло, а сердце железными обручами сжало. Только миг себе слабость колдунья позволила, но и его было достаточно, чтобы страх в душу пробрался. Страх за тех, кого любишь более всего на свете, за кого все готов отдать, за кого и жизни не жалко и без кого и сама жизнь не в радость.
Топнула она тут же ножкой, метлу призывая.
– Я к Белозору! Он у нас с богами на короткой ноге. Вот пусть и скажет, что делать, как людей от гнева их уберечь. А ты тоже без дела не сиди. К князю беги, пусть тоже думает, что делать. И Горыне надо сообщить. Не знаю зачем, но он сам придумает.
Метла и посох ткнулись в руки ведьмы. Девушка перехватила их одной ладонью и принялась «колодец» колдовать. Через недолгие мгновения подруги на княжий двор вывалились, в паре локтей от земли. Перепугали в который раз всю челядь да гостей заморских. Милана метнулась к главному крыльцу высокому, а Буяна вбок побежала, туда, где были хоромы Белозора. Тот шума ой как не любил, однако в силу своего положения был вынужден жить при князе. Уважая пожелания старого молчуна, Ладимир определил ему хоромы у самого края терема, вроде и рядом, но при этом далеко от суеты и шума, которые были постоянными спутниками державной семьи. Этот дивный уголок охраняли дружинники, не пуская никого тревожить покой кудесника. Однако к Буяне это не относилось. Видя, как она мчится к ним на предельно возможной скорости, молодцы только вытянулись пуще прежнего – пусть волхв сам с ведьмой разбирается. Да и не водилось за Буяной Гориславной глупостей всяких.
Колдунья взлетела на высокое крыльцо так, будто у нее крылья выросли. Рванула на себя дверь тяжелую и с порога закричала:
– Белозор!!!
– Наверху! – последовал ответ, слишком громкий для такого молчуна, как волхв. То ли уж и без нее успели его из себя вывести, то ли и вправду что-то случилось. Страшно стало вдруг, будто кто злое какое колдовство навел. Однако ноги уже несли девушку вверх. Вот и дверь в «колдовской покой», или как это у волхвов называется.
Белозор, опираясь на посох, стоял у окна и смотрел на небо, хмуря седые брови.
– Ты видел?!.. – Продолжать и не следовало. Понятно было, о чем спрашивает ведьма.
– Да, – короткий ответ. Другого от него было трудно и ожидать.
– Что это значит?!
– Кто-то увел скакунов Посвиста, – качнул седой головой волхв. – И силы теперь собирает.
– То есть? – опешила девушка.
– Сами… кони ветряные, – все так же не отрываясь от вида за окном, медленно, с расстановкой произнес старик, – кони как кони. И чтобы вновь в ветра превратиться, им надо созвать ветра со всей округи. И если при Посвисте на это мгновение уходит, то, когда их чужая рука держит, тут и разговор другой. Силой чародейской надо созывать ветра. Вот и творит свое черное дело чародей неведомый.
– Неведомый ли? – тихо проговорила ведьма.
– Не знаю, что тебе и сказать, Буяна Гориславовна, – недолгая пауза, – токмо в Зареславе Ветрогона нет. С утра на ярмарку будто бы уехал да доселе не вернулся.
– А много ли силы надо, чтобы ветра к себе повернуть?
– Много. Ты не смогла бы. Муж твой… может быть, не знаю. А у Ветрогона точно сил хватит.
– Значит, он это?
– Хорошо бы. Враг сильный, но известный лучше татя тайного. Но сказать я тебе точно не могу.
– Белозор… там ли… Лихослав? Велислава, Илья? – Голос срывается, да перед кем чиниться?
Вновь молчание. И наклон головы. Длинные седые пряди вверх ползут по спине.
– Там, Буяна.
– Что же делать, Белозор?! Ты же волхв, кому как не тебе стихиями управлять, с богами договариваться?
109 
