56 
А еще княжну всегда поражало отношение к знахарке окружающих. Если Велиславу слушались, потому как иначе дороже выходило. Князя – потому как уважали и боялись. Горыню – за страх и совесть. То просьбы – именно просьбы – Миланы выполняли с каким-то особым душевным трепетом, отчаянно желая угодить и всем своим существом стараясь сделать все как можно лучше и быстрее. Она никогда не повышала голоса, даже приказным его не делала. Просто смотрела своим чудным взором и ласково просила. Не унижаясь и не показывая своего превосходства. И все – даже отъявленные лентяи – тут же со всех ног бросались выполнять ее поручения. Вот и сейчас – меньше чем пяток минут назад известие пришло, а все необходимое уже готово. Причин такого явления Велислава найти не могла, оставалось только использовать его в своих целях. А уж что-что, а использовать таланты окружающих княжна умела как никто.
Кстати, она еще и порадоваться не успела за славную победу. Радоваться княжна тоже умела. Так же как умела делать это вовремя. «Будет еще время для веселья. Сейчас надо дела делать».
Княжеская дружина въехала в город, и народ – весь торговый и мастеровой люд, служивые из приказов, все, кто оказался в Зареславе в это утро, – высыпали встречать победителей. Каким-то непостижимым образом все уже знали о том, что произошло – про налет на княжий терем и про бой с чудами-юдами. Так что встречали действительно как победителей.
Красивая это была кавалькада. Впереди князь со сверкающим шлемом и червленым щитом. Меч на поясе покачивается. Мальчишки в него восторженно пальцами тыкали. Все знали, каким славным воином был их князь. Историю же о том, как он меч свой чародейский добывал, до сих пор матери детишкам на ночь рассказывают. Правда, с купюрами, ибо история это была презабавная и большей своею частью неприличная, так что в полной версии ее рассказывали чаще на посиделках среди молодежи.
За ним следовал молодой княжич. На него больше девки заглядывались. Обычные люди в нем пока силы не видели. Радовались, что разумный, и добрый, и красивый, и воин, говорят, неплохой, но пока князь власть в своих руках белых крепко держит, о княжиче думать рано. Его даже называли всегда не Ильей, а Илюшей.
Рядом с ним ехал Горыня, видом ровно богатырь из сказок. Так его все и воспринимали. А за ними ведьма с варлоком да и вся остальная дружина.
Буяна к тому времени уже перебралась на Велиславину белую кобылку. Та хоть и брыкалась всю дорогу к полю битвы, да никуда, красавица, не убежала. Выучка великолепная. Сначала ведьма ехала на коне Лихослава, чародеем поддерживаемая, так как сил совсем не осталась. Но перед городом пересела-таки на свою лошадь.
По дороге от ворот до терема Буяна ворчала, что все это ровно спектакль скомороший. Целое шествие, понимаешь, устроили. Князь смеялся и выразился в том духе, что «спектакли скоморошьи», как очень точно она заметила, – это вообще большая часть жизни власть имущих. Потом Ладимир Мечеславович еще и хмыкнул, что пока представление еще и не начиналось, вот приедут в терем…
Предсказания князя сбылись. Стоило им въехать во двор, тут же понабежала куча народу, и поднялась такая суматоха, какой не было и на поле битвы. Кто-то возносил хвалу богам, кто-то чествовал победителей, кто-то охал над ранеными. Плач скорбный разнесся над теми, кто ушел Вслед За Предками. Надо было и пленников определить. Воины спешили обнять родных, скинуть с себя доспехи и оружие (князь запретил снимать кольчуги ранее, опасаясь подвоха). Скакунов конюхи принимали.
Буяна подумала, что еще немного – и она начнет кричать в голос. Но ее аккуратненько кто-то цапнул за локоток и отвел в сторону. Это оказался Гойдец, боярин, в чьем управлении находился Разбойный приказ. Тот еще был мужичонка. Мать его, кстати говоря, была откуда-то с востока, из кочевых племен. Отец же потомственный боярин, но из роду не сильно знатного, известного лишь своею преданностью князю. Гойдец же все про всех знал. Хитрован, недаром носящий прозвище Лиса. Спуску татям не давал. Если и был в чем замешан, то об этом никто не знал, хотя многие догадывались. Но князь не раз по секрету говорил Буяне (а может, и скорее всего, не только ей), что лучшего начальника для этого непростого приказа ему не найти. Потому как, кроме маленьких грешков, сильного урону казне и городу не наносящих, да и совершаемых больше из любви к искусству, других недостатков у Гойдеца не было, а лучше него никто разный лихой люд не знал. Ведьма также подозревала, что некая хитроватость Гойдеца была более от специфики работы, чем от чего-то еще. С кем поведешься, как говорят…
56 
