– Так, – обронил Гворий, убивая в зародыше едва не начавшийся скандал. – А теперь все по порядку. Если честно, я сам не меньше удивлен случившимся. Мы с Шерьяном сидели у меня в кабинете и ожидали тебя. Вдруг влетел Рикки с криком, что у него есть неоспоримые свидетельства твоего предательства. Потащил нас сюда. Тут никого не оказалось, впрочем, как я и предполагал. А теперь ты говоришь про какую-то ночь и посягательства на тебя Рикки. Поэтому я тоже требую объяснений.
Рикки издал глухой полустон-полурык. С неприятным лязгом вогнал меч в ножны и отправился к двери, не снизойдя до разговора.
Его никто не пытался остановить. Ни Шерьян, смотрящий в спину сына с нескрываемой болью и отчаянием, ни Гворий, изумленно вскинувший брови. Только я чуть слышно прошептала себе под нос:
– Вторая победа подряд. Я веду в этой игре, мой мальчик.
Невероятно, но Рикки услышал мои слова. На самом пороге задержался на миг, кинул ледяной взгляд через плечо. Я невольно вздрогнула, но все же нашла в себе смелость улыбнуться в ответ. Проигрывать тоже надо уметь. А ты уже в такой пропасти, что самостоятельно из нее вряд ли когда-нибудь выберешься. Лучше смирись, мой мальчик.
– Итак, что случилось между вами? – Гворий присел на краешек ближайшего стула, выжидательно глядя на меня. – С чего вдруг такая взаимная ненависть?
– Это сын Шерьяна, ему и рассказывать. – Я пожала плечами. В очередной раз выдавила слезинку из глаз. – Мне… Мне неприятно это вспоминать. Очень неприятно и стыдно.
Гворий окаменел лицом, без сомнения поняв, на что я намекаю. Перевел тяжелый немигающий взгляд на товарища.
– Давай переберемся в твой кабинет, – с отчаянием предложил Шерьян, движением головы показав на любопытствующих, уже собравшихся около выломанных дверей. – Я… Я не могу говорить о подобном при посторонних.
Гворий не стал спорить. Встал и с любезным поклоном предложил мне руку. Я сжала пальцы на его локте, безуспешно пряча торжествующую усмешку за распущенными волосами. Какая же я все-таки умничка! Теперь Рикки точно мне не соперник. Более того, очень удивлюсь, если он рискнет остаться во дворце после произошедшего.
* * *
На правах пострадавшей стороны я заняла самое мягкое и удобное кресло в кабинете Гвория. Залезла в него с ногами и неторопливо прихлебывала горячее вино с добавлением успокаивающих трав. По всеобщему мнению, после перенесенного потрясения мне оно было просто необходимо, и я не стала спорить. Пожалуй, иногда роль униженной и оскорбленной жертвы весьма удобна и приятна.
Шерьян как раз закончил рассказывать о той сцене, которую лицезрел прошлой ночью. Гворий молчал. Он не проронил ни слова с начала беседы, лишь кривил губы и красноречиво сжимал кулаки.
– Вот и все. – Шерьян облизнул пересохшие губы и потянулся за бокалом вина.
– Почему ты сразу мне об этом не рассказал? – Тон Гвория был нарочито спокойный, но я видела, каких трудов ему стоило не сорваться на крик. Шерьян виновато опустил голову, не пытаясь оправдаться, и полуэльф разъяренно обернулся ко мне. – А ты, Тефна? Ты обязана была сразу же поставить меня в известность! Я имею право знать, если в моем дворце творятся такие мерзости.
– И как ты себе это представляешь? – с чуть уловимой иронией осведомилась я, отставляя в сторону опустевший бокал. Шерьян тут же наполнил его вновь, видимо, хоть таким образом пытаясь загладить передо мной мнимую вину. Я поблагодарила его легким кивком и продолжила с явным сарказмом: – Гворий, все произошло ночью. По-твоему, я должна была мчаться к тебе в покои, полуодетая и заплаканная? Показывать каждому встречному свои синяки и царапины, чтобы уже сегодня на меня все тыкали пальцем. Мол, наконец-то нечисть получила по заслугам, жаль, что Рикки, эдакого молодца, остановили.
– Никто бы так не сказал, – отрезал Гворий, но в глазах мелькнуло отчетливое сомнение в собственной правоте.
– Правда? – Я одним глотком почти осушила бокал. – А мне почему-то кажется иначе. Все твои придворные спят и видят, чтобы ты поступил со мной так, как и надобно обращаться с отродьями бога-отступника. Благо дальше оскорблений в спину дело пока не заходит. – Я помолчала немного и поправилась: – Не заходило до вчерашнего вечера. Поверь, Гворий, выйди эта история на суд общественности – и Рикки сделали бы героем. Даже если забыть о том, что я метаморф, в подобных историях всегда принято винить женщину. Мол, сучка не захочет – кобель не вскочит.