Особенно,... 
62 
– Что? – наконец раздраженно спросила я, несколько устав держать поднятой рубаху. – Шерьян, ты заснул, что ли?
– Нет. – Храмовник криво усмехнулся и легонько провел мазью по длинному ярко-алому шраму. – Просто думаю, что тугую повязку можно уже не накладывать.
– Счастье какое! – сдавленно произнесла я, когда получила возможность вновь дышать после раскаленного прикосновения Шерьяна. – Надоели эти бинты хуже беззубого вурдалака.
– Но мазью шрам все равно надо обрабатывать каждый день, – бессердечно добавил храмовник.
– Конечно-конечно, – мрачно отозвалась я.
Вот так всегда – только обрадуешься чему-нибудь, как тебя тут же спешат вернуть с небес на землю.
Шерьян долго не решался встать с моей кровати, явно желая что-то сказать. Он то и дело открывал рот, но тут же закрывал его обратно.
– Что? – Я рискнула поторопить приятеля, изрядно устав от его красноречивых гримас. – Ты мне хочешь еще что-нибудь сказать?
Какое-то время храмовник колебался. Я прямо видела, как у него в голове идет непонятная, но весьма ожесточенная борьба.
– Тефна. – Голос Шерьяна был настолько тих, что мне пришлось напрячь весь свой слух, когда он осмелился задать мне вопрос – Тефна, ты сильно ненавидишь того храмовника, который держал тебя в плену?
– Почему тебя это интересует? – невежливо ответила я вопросом на вопрос.
– Просто, – неопределенно протянул Шерьян. – Просто интересно.
– Да, я ненавижу его, – отчеканила я, глядя поверх головы храмовника. – Ненавижу за то, что по его приказу несколько месяцев не видела солнца, сидя в сыром подвале. Ненавижу за то, что только по его прихоти мне пришлось питаться крысами, пытаясь выжить. Я могу еще долго перечислять, но только зачем? По-моему, и так все понятно. Я ответила на твой вопрос, Шерьян?
– Да, – кивнул он и наконец-то встал с кровати. – Ответила.
И уже около самой двери, приготовившись выйти, Шерьян небрежно обронил через плечо:
– Завтра подъем на рассвете.
– Почему так рано? – взвыла я, несколько обескураженная подобным заявлением.
– Как почему? – нарочито удивился храмовник. – Мы вроде условились, что я начну обучать тебя некоторым приемам владения мечом. Естественно, полную нагрузку сразу я давать не буду. Но от легкой разминки и пробежки завтра и послезавтра тебе не удастся отвертеться. Под моим присмотром, конечно. Чтобы сами занятия начались без неприятностей.
– Мы так не договаривались, – пробурчала я, сворачиваясь в клубочек и широко зевая. – Про тренировки надо было заранее предупреждать.
Шерьян равнодушно пожал плечами, словно говоря – извини, не мои проблемы. А я тяжело вздохнула и подумала про себя, что с такими темпами первоначальная замечательная идея рискует обернуться настоящим кошмаром.
Как Шерьян и обещал, на следующее утро он поднял меня ни свет ни заря. В комнате было еще темно, когда кто-то настойчиво потряс меня за плечо.
– Чего надо? – сонно пробормотала я, не торопясь выбираться из приятной сладкой дремы.
– Вставай! – потребовал до омерзения бодрый Шерьян, безжалостно отбирая у меня подушку. – Уже утро!
– Какое утро? – возмутилась я, с трудом разлепляя один глаз. – Еще даже солнце не встало!
– Вот пока оденешься, умоешься, и рассветет, – глубокомысленно заметил храмовник, делая попытку стащить с меня и одеяло. Я тихо ахнула и звучно шлепнула приятеля по слишком смелым ручкам. Совсем уже стыд потерял!
– Если передумала – так и скажи, – обиженно произнес Шерьян. – Драться-то зачем? В конце концов, это была твоя идея.
– Да встаю я, встаю. – Я моментально проснулась, испугавшись, что храмовник откажется от своего обещания.
– Я жду тебя во дворе, – предупредил Шерьян. – Если не выйдешь через пять минут, то решу, что ты струсила. Ясно?
– Угу, – буркнула я. Дождалась, когда он покинет комнату, плотно прикрыв за собой дверь, и быстро оделась. С кряхтением нагнулась, зашнуровывая ботинки, которые сиротливо жались к ножке кровати, и, не удержавшись, зевнула во весь рот. Спрашивается, и чего мне спокойно не живется? Лежала бы сейчас, десятый сон бы видела. Нет, захотелось великой воительницей стать.
С такими невеселыми раздумьями я вышла на улицу. Мрачно покосилась на небо, которое медленно светлело, предвещая скорый восход, и, ежась от холода, кинула себе в лицо несколько горстей ледяной воды из умывальника. После чего вытерлась полотенцем, которое держал наготове храмовник.
62 
