Особенно,... 
79 
Я зарычала от бессильной ярости. Ненавижу, когда ничего нельзя исправить!
Браслет неожиданно потеплел, откликаясь на ту бурю эмоций, которая бушевала у меня в душе. В кончиках пальцев настойчиво запульсировал жар. Что-то рвалось из меня наружу, отзываясь на горе и отчаяние.
С приглушенным восклицанием Рикки вдруг отпрянул от отца. Шерьяна в тот же миг окутала белесая дымка, сквозь которую с трудом можно было различить его фигуру. Лишь рана виднелось через нее багрово-черным провалом.
Я зажмурилась. Закусила губу, сдерживая невольный стон, когда терпеть головную боль, сосредоточенную в районе глазниц, стало невыносимо.
– Тефна, что с тобой? – откуда-то издалека донесся до меня испуганный оклик Рикки. – Ты вся горишь бесцветным пламенем.
Я не стала проверять, говорит ли юноша правду, поскольку и так чувствовала это. Кожа пылала от жгучих прикосновений незнакомого огня, который крепко обнимал меня, словно самый преданный любовник. Странно, что еще не пахнет паленым.
Браслет нагрелся еще сильнее. Я закричала от боли, срывая горло. Кажется, теперь мне известно, что чувствуют сжигаемые на костре. Затем изогнулась дугой от невыносимого напряжения. И обмякла, безвольно опустившись на землю.
Нет, я не упала в обморок. По крайней мере, я слышала все, что происходило вокруг. Вот раздается встревоженный голос Рикки, но разобрать его вопроса я при всем желании не могу. Звуки сливаются в одну сплошную какофонию. Вот кто-то трясет меня за плечи и даже несколько раз хлестко ударяет по щекам. Неприятное и несколько унизительное, кстати, ощущение. А вот...
Я задохнулась от радости, услышав знакомый голос Шерьяна. Судя по удивленной интонации, он о чем-то спрашивал сына. Тот ответил, и через секунду кто-то мягко и нежно провел рукой по моему лбу, стирая испарину.
– Дурная кошка! – с трудом разобрала я. – Только приди в себя – и я тебя выпорю.
Я собралась ответить, что тогда откушу ему вылеченную руку, но язык не послушался меня. Такое впечатление, будто тело принадлежит не мне. Дико хотелось свернуться клубком и заснуть, но этого сделать я была не в силах. Вообще ничего не получалось. Только и оставалась, что думать, не имея ни малейшей возможности выразить свои мысли.
Я напряглась изо всех сил, пытаясь сделать хоть что-то. И внезапно мне это удалось. Со слышимым только мне хлопком оцепенение, сковавшее мое тело, вдруг" пропало. Я слабо шевельнула пальцем, убеждаясь, что он мне повинуется, и наконец-то открыла глаза.
Первым же, кого я увидела в свете очередного магического огня, был Шерьян, который склонился надо мной. Я скользнула взглядом по нему и облегченно вздохнула, когда увидела, что от смертельной раны ничего не осталось. Даже шрама – просто белая новая кожа, складывающаяся в причудливые отпечатки зубов жабозмеи на фоне загара храмовника.
– Дурная кошка! – в сердцах повторил Шерьян, творя загадочные пассы над моей головой. – Ты хоть понимаешь, что сейчас сделала?
– Спасла тебе жизнь, – самоуверенно заявила я. – Между прочим, не в первый раз.
Храмовник не стал отвлекаться на мою реплику. Он положил одну руку мне на лоб, а другую – на затылок и замер с чрезвычайно озабоченным и озадаченным выражением лица.
Замолчала и я, с тревогой прислушиваясь к своим внутренним ощущениям. Да нет, вроде все в порядке. Ничего не болит, все двигается, ничего не отваливается. Только в ушах немного звенит от слабости. Но это и неудивительно, после таких-то приключений.
– Надо уходить, – прервал странное занятие Шерьяна Рикки, подходя ближе. – Мы изрядно наследили. Магический огонь виден на много миль. Совершенно точно, что совсем скоро сюда прискачут или наемники, или Марий со своими людьми, или они все вместе.
– Да-да, сейчас, – рассеянно отозвался Шерьян. Задумчиво посмотрел на меня, не спеша убирать руки, и прошептал: – Ничего не понимаю. Никакой потери жизненной силы. Но это невозможно! За подобное колдовство многие маги заплатили бы жизнью!
– Говорят, что у кошек семь жизней, – попыталась я пошутить. Кряхтя, встала и отряхнула штаны. – Одной можно и пожертвовать ради друга. Ты сам-то как?
– Прекрасно, – ответил Шерьян без тени улыбки. – Только прохладно без рубашки и смыть кровь хочется. Но не думай, что ты так просто уйдешь от разговора. На следующем привале я серьезно тобой займусь.
Я скептически хмыкнула: уж больно грозно это прозвучало.
– Уходим! – прошипел Рикки, подавая отцу свой плащ, чтобы тот оделся. – Успеете со своими разговорами!
79 
