114 
– Котел здесь был изначально, – бормотал он себе под нос. – Они его просто переделали с угля… ну-ка… ага, тут открываем, здесь закрываем… а в бочке у нас мазут…
– Ядерные взрывы происходили регулярно. Оружие совершенствовалось. Но это были единичные взрывы, а главное – испытания велись в пустынных местностях…
– Хоть на это ума хватило…
– Да, только именно поэтому никто не мог предвидеть все последствия. Боялись радиоактивного заражения, но военные уверяли, что их новые бомбы «чистые»…
– Чистые?! Млин, в ЗКЗ бы их на пять минут, больше и не надо…
– Это тоже никто не предвидел, но главное – главное было в том, что никто, почти никто не знал, какие последствия могут вызвать пожары.
– Пожары? – с удивлением переспросил Айсман.
– Ну да. Ты ведь помнишь Зиму, Темные Дни…
– Еще б не помнил… все запомнили, кто выжил. Небо черное, холод и тьма, чуть не вымерли на хрен. Только, – добавил Сергей, – при чем здесь пожары-то? Если атом бабахает, он сам по себе такой дымный грибок дает, что всякие там мелкие пожарчики в округе уже ничего толком не добавят.
– Все дело в саже.
– В чем, в чем?
– В саже. Я, – почти с отчаянием проговорила Анна, – тоже не смогла понять всего, что рассказывал Михаил Дмитриевич. Проблема в размере частиц. Облако самого «гриба» выпадает обратно довольно быстро, а дым от горящих городов уходил наверх, в стратосферу.
– Анют, – раздраженно заметил Шемяка, – много умных слов, это вовсе не то, что мне сейчас необходимо.
– Извини…
– Да ладно… так, пар идет сюда… на вот эту хрень. И что ж это у нас за хрень?
«Айсман сегодня определенно не в лучшей форме, – озабоченно подумал я. – Пять минут стоять и тупо пялиться на „хрень“, так и не опознав троллейбусный мотор… который, как я понял, в данном агрегате должен был исполнять роль генератора».
– Тысячи городов по всему миру горели одновременно, понимаешь?
– Угу. А дальше что?
– Дальше выяснилось, что их расчеты были неправильны.
АННА
Чертов следопыт почти не слушал ее, это было видно. Ему было неинтересно. Вот агрегат вдоль стены – другое дело, а то, чем занимался какой-то переучившийся, да еще наверняка с поехавшей в Судный день крышей типчик… какое Сергею до него дело, почти с отчаянием подумала она. И как убедить его, где найти слова – ведь он мне нужен, нужен, нужен… потому что в одиночку шанс дойти слишком ничтожен! А мне так нужно дойти… а он даже и не представляет, что путь еще толком и не начат! Что мы еще в самом начале… и все еще впереди!
Анна закрыла глаза и обессиленно привалилась к стенке…
– Мы были чертовски самонадеянны, – Михаил Дмитриевич стоял у окна, задумчиво глядя, как полтора десятка послушников под личным присмотром иерарха Фань высаживают очередную драгоценную сосну. – Создали матмодель… упрощенную до предела, с параметрами, в большинстве взятыми «от балды». И возомнили, что с помощью этого примитива можно пытаться предсказать неизмеримо более сложные вещи.
– Михаил Дмитриевич, а что получалось по вашим расчетам?
– Жуть получалась, девочка. Куда более жуткая жуть, чем случившееся в реальности.
– Страшнее Апокалипсиса?
– Страшнее репетиции Апокалипсиса. По нашим расчетам, переход «порога» в 100 примененных по городам мегатонн означал гибель всему живому. И когда наступила Ночь, и Зима… она могла… должна была затянуться на годы. Мы рассчитали, что сажа, нагреваясь солнечными лучами, станет подниматься вверх вместе с нагретыми ею массами воздуха и выйдет из области образования осадков. Приземный воздух окажется холоднее находящегося выше, и конвекция значительно ослабеет, считали мы, осадков станет меньше. Так что весь этот пепел будет вымываться гораздо медленнее, чем в обычных условиях. Из-за отсутствия света погибнет фитопланктон в океане. Из-за холодов погибнут леса. Впрочем, думаю, в тропиках и субтропиках растительность и большая часть животного мира была уничтожена и в реальности – ведь тропические леса могут существовать лишь в узком диапазоне температур и освещенности. Мы, – горько усмехнулся учитель, – даже сумели догадаться, что резкие термические контрасты между охладившейся сушей и океаном вызовут серии чудовищных по силе ураганов. Вот про землетрясения не сообразили, да… вернее, некому было сообразить, тектоников позвать забыли…
– А Лето?
– Лето, – вздохнул Михаил Дмитриевич, – это щелбан от природы. Мы даже не смогли толком понять, что именно запустило механизм глобального потепления. Григорьев говорил о «зачернившей» Антарктиду саже, о подскочившей вулканической активности… Марина утверждала, что причина в углекислом газе, образующемся при разложении мертвых лесов – только вот анализ атмосферы не показал настолько радикального изменения состава… жизнь среагировала быстрее. В чем-то ее, возможно, подхлестнула радиация, тот самый пепел, хотя… – учитель отвернулся от окна, неторопливо прошелся вдоль книжного шкафа… достал темно-зеленый «кирпич» фолианта, взвесил на ладони.
114 
