136 
Кого не вспомнишь, куда ни глянь.
Сергей Петрович перекатывал в ладонях серебряный комок, захваченный с пепелища. Он догадался: это ложка, черная серебряная ложка в виде ракушки. Досталась она им чудом. Эх, Иван Валерьевич, сколько было у нас чудес — разве снилось тебе?
Поехали искать усадьбу Новинки — по всем документам она значилась в одноименной деревне. Добрались на рейсовом автобусе до Хохракова, шли четыре километра пешком. Пришли. От деревни осталась одна изба: в зарослях крапивы и лопухов, словно споткнувшись, стоял покосившийся бревенчатый дом. В темных дырах на крыше ядовито зеленел мох, у избы качались сухие стебли прошлогодней травы. На двери ржавый замок, хотя окна разбиты, по дому гуляет ветер. Мальчишки заглянули внутрь — Сергей Петрович, ничего. Даже мебель вся вынесена, только вонь стоит — кажется, бомжи ночевали. Отправились исследовать все вокруг. Нашли в высокой траве остатки еще двух изб и болотце, бывшее когда-то прудом. Все. От усадьбы не сохранилось ни камня! Так бы и вернулись ни с чем, если бы не догадались пойти в соседнее, тоже уже наполовину опустевшее Лыкошино.
Лыкошино стояло в трех километрах от Новинок, за холмом, жили в нем четыре бабки и дед. Говорить с ребятами про старину согласилась одна Настасья Егоровна. Она им обрадовалась, сказала, что кой-чего как же, помнит. На лавках и полу у Настасьи Егоровны в избе лежали домотканые половички. Это всплыло, но лицо ее он сейчас помнил смутно — вроде бы широкое, когда-то, наверное, было круглым, нос скромной уточкой, глаза — как у всех русских бабушек. А вот голос помнил ясно, может, потому что несколько раз слушал записанный на магнитофон ее рассказ. И опять Сергей Петрович дернулся, поморщился: записи магнитофонные сгорели тоже.
Настасья Егоровна согласилась даже дойти с ними до места, показать, где что в Новинках находилось. Но не дошла бы она, еле-еле ходила. Две недели Сергей Петрович выбивал у председателя уазик. Выбил, Настасья Егоровна взобралась в него, и поехали.
Она показала им тогда, где стояла барская усадьба. Оказалось, в другой стороне, они и не искали там, и снова они долго ходили по высокому бурьяну, в рощице берез и осинок, и опять ничего! Перепутала? Ориентировалась Настасья Егоровна по одной ей известным приметам да по болотцу-пруду. Потому что деревья росли здесь тонкие, молодые. Так ничего и не нашли.
А ведь первый хозяин Новинок жил еще в XVII веке, в Угличских писцовых книгах 1670 года Сергей Петрович обнаружил и его имя — Захар Семенович Погожий. С XVIII века здесь обосновались его потомки Нилины и прожили до 1917 года. Затем усадьбу национализировали, образовали в ней даже музей, но потом пропал и музей и само здание.
Бабушка долго говорила с ними, уже за чаем, у себя дома. Тут-то они и включили магнитофон, слава Богу, догадались взять.
Гулять сюда ходили, из нашего Лыкошина, да из всех деревень. Сад-от был. Да какой! Кусты сирени на аллеях, липы, березы — не в обхват. Где ж те деревья? Дак спилили! В войну-то все-о-о попилили, на чурки, возили на станцию топить поезда. Бабы же наши и пилили, мужики воевать пошли. А мы попилим-попилим, работаем дружно, голодные-холодные — так и что? Потом на дроги все кладем, веревками окутаем и везем по снежку. Какие лошади? Сами. Забрали давно лошадей, на войну.
Дома барского нет, не помню, а сараи были, много еще оставалось. А пруды какие! Хосподи! Вить все купанье здесь. Три их было, пруда — Чистой-от, в нем и купались, дно там было глиняно, ходишь, что по полу, ни мути никакой, ни росло ничего, вода прозрачная, чистая, вот и Чистой. Был и Красный, в нем водилась когда-то рыба красная, но при нас уж не водилась. Третий пруд самый красивый был, прям посреди Новинок — большой, тополей кругом! Ивы над водой склоняются. А соловьев-то! Ходили сюда и соловьев слушать… И женихалися. А как? Говорят еще, в Лыкошине барыня одна доживала. Как бар разоблачили, она к нам за молоком ходила, ботинки в шнурках, а шнурки накручены, не завязаны ничего, старая уже барыня была, неаккуратная стала, все кое-как, и собачка беленькая с ней бежала. Это мне мама рассказывала, я уж не помню. Похоронили и барыню. Управляющий их, Андриан Дмитриевич, первым колхозным бухгалтером стал — больше грамотных не нашлося.
Под конец рассказа бабушка расщедрилась, мне помирать все равно, покопошилась у себя в комнате и принесла вдруг темную, но самую настоящую серебряную ложку. Вот вам, мальчики. Это он-то, мальчик! Ложка была необычная — в виде ракушки, с витым черенком. На задней стороне проба — Сергей Петрович уже дома ее разглядел.
136 
