24 
Совершенно ясно, с горечью отметила она про себя, что деньги купили дом брата, его уважение, а теперь еще и привязанность.
С облегчением приняла она обращенные к ней слова Дорана:
— Я полагаю, вам пора переодеться. Нам предстоит долгий путь, я не хотел бы, чтобы вы чересчур переутомились.
— А куда вы едете? — поинтересовался граф.
— Это пока секрет, — ответил Доран Уинтон, — но я напишу вам в Ирландию, чтобы в ответном письме вы могли сообщить, каких лошадей вам удалось приобрести.
— Вы удачливый малый! — воскликнул, обращаясь к Дэвиду, Джимми Хэррингтон. — Если бы я мог себе это позволить, то отправился бы вместе с вами.
— Дэвид уезжает с особым поручением, — заметил Доран Уинтон, — мне бы не хотелось, чтобы он отвлекался и заглядывался на что-либо, кроме лошадей.
Мужчины расхохотались, а Эйлида вышла из комнаты.
Поднимаясь к себе, она думала о том, как бы ей самой хорошо было уехать с Дэвидом.
Она ездила верхом не хуже брата. Что могло быть восхитительнее, чем проводить время вместе и впервые в жизни иметь достаточно денег на расходы!
Впрочем, она тут же спохватилась, что деньги-то в этом случае давал бы ее муж.
Отправляясь в путь в самой изящной и новомодной дорожной карете, какую только можно себе представить, Эйлида махала брату до тех пор, пока он не скрылся из виду.
Четверка лошадей сразу словно бы прибавила ходу, и для Эйлиды настала минута, когда у нее уже больше не было ничего близкого.
Она замужем за человеком, сидящим рядом с ней, окружена неведомой до сих пор роскошью, но так чудовищно одинока.
На ней чрезвычайно элегантное дорожное платье, рядом лежит прекрасно сшитое манто. И как будто этого еще недостаточно, тут же находится соболья пелерина — на случай, если ей станет прохладно, несмотря на солнечную погоду.
— Это мне не понадобится, — сказала она миссис Роббинс, собираясь выходить, из спальни.
— Ехать будете очень быстро, миледи, — отвечала экономка, — а кроме того, это ведь свадебный подарок вашего мужа.
Только тогда Эйлида оценила по достоинству пелерину, которую держала в руках миссис Роббинс, и неохотно взяла ее.
Она совсем уже собралась уходить, как вдруг горничная обратилась к ней с вопросом:
— Скажите, миледи, мне взять шкатулку с драгоценностями с собой или вы побережете ее сами?
— Шкатулку… с драгоценностями? — переспросила Эйлида.
— Это драгоценности, которые купил вам в подарок хозяин, — объяснила горничная. — Его слуга вручил их мне, пока вы были в церкви.
— Поберегите их вы, — сказала Эйлида.
У нее не возникло желания взглянуть на драгоценности, но она, пусть и без особого удовольствия, вынуждена была признать, что Доран Уинтон искусно правил лошадьми.
И разбирался он в лошадях не хуже, чем ее отец, — такой превосходной упряжки — Эйлида никогда не видела в конюшнях Блэйк-холла.
Дорожная карета была изысканна, но не менее изысканно выглядел и грум, восседавший позади на специальном маленьком сиденье; в случае дождя верх кареты мог быть поднят.
В данный момент верх был опущен, и Эйлида, считая, что грум может услышать их с Уинтоном разговоры, предпочитала молчать.
Внимание ее мужа было сосредоточено на упряжке, и Эйлида занималась тем, что наблюдала за ним краешком глаза.
Ему явно нравилось править лошадьми, и при всем нежелании Эйлиды признать это, был он изящен и красив.
«Заурядный выскочка, которому захотелось попасть в высшее общество!» — твердила она себе.
И тем не менее ей очень любопытно было узнать, как это ему удалось так разбогатеть да еще при этом обладать наружностью истинного джентльмена.
Через два часа они остановились у постоялого двора, где, как с удивлением узнала Эйлида, им предстояло сменить лошадей.
— Вы держите здесь еще одну упряжку? — не удержалась она от вопроса.
— Ну конечно же! — отвечал Уинтон. — К тому же я захватил с собой наш второй завтрак и вино, качеству которого, я надеюсь, вы отдадите должное.
Они поднялись наверх, чтобы умыться, а завтрак для них был подан в особой гостиной.
Эйлида взяла из рук мужа бокал с шампанским и подумала, что Дэвид обрадовался бы всей этой роскоши куда больше, чем она.
Уже далеко за полдень прибыли они к очаровательному дому, расположенному, как поняла Эйлида, в Лестершире.
Дом был не слишком велик и построен, вероятно, лет сто назад — одно из совершеннейших созданий Иниго Джонса [8]. Когда они подъехали, Эйлида спросила:
24 
