.
Очередная сказка о Золушке 
118 
– А знаешь, – взгляд Раскона сейчас казался почти таким же пустым, как и его стакан, – однажды я тоже был актером.
– Иди ты, – привычно буркнула Интеко и, чуть помолчав, спросила: – В самом деле?
– Клянусь фамильным склепом. Мой наставник решил, что актерство станет неплохим дополнением в моем образовании. Знаешь, у него порой бывали весьма странные идеи по поводу воспитания благородного иторенского тана.
– Я так понимаю, он и человек был странный.
– Угу, – кивнул Диего. – Необычный.
– И ты выходил на сцену?
– Угу-угу. В спектакле по пьесе тана Малео Дава, «Война коней и свиней». Это про гражданскую…
– Мы ставили пьесы Дава, – перебила его Интеко. – И кого же играл ты? Козлика из третьего акта?
– Нет, мне досталась чуть более ответственная роль, – усмехнулся Диего. – В ней было целых четыре слова… и десять выпадов рапиры.
– Постой… ты играл королевского пажа?!
– Второй акт, четвертая сцена, – подтвердил Раскона. – Лес, дорога, Рикардо Третий, Убийца Принцев спасается бегством из взятого Вепрями замка. Вся его стража осталась позади, пытаясь задержать погоню, рядом с королем скачет лишь мальчишка-паж… и тут, как в уличной шутке, из-за угла выходят четверо в масках.
– …и вскричав: «Мы прорвемся, мой король», юный паж бесстрашно ринулся на врагов своего господина, – продекламировала Интеко. – Плеснуть еще рома?
– Пока хватит. Захочу потом, налью сам.
– Как пожелаешь. Но учти, красавчик – потом уже может и не быть.
– Чтобы в Сан-Фокси, да не найти бутылку рома? – усомнился Диего. – Конечно, на дворе ночь, да и немного война, но…
– Я не про ром, Диего, – медленно покачала головой женщина, – совсем не про ром.
Раскона не нашелся с ответом. Помедлив, он убрал свою ладонь со стакана – и абордаж-мастер «Мстителя» щедро плеснула своему капитану масляно-черной жидкости.
– А что было потом?
– Потом?
– Ну, когда ты сыграл.
– Потом я играл труп, – сказал маленький тан. – То есть валялся в углу сцены, изображая приманку для мух. Мухи мне верили.
– И как? – тихо спросила Интеко. – Понравилось тебе… быть трупом?
– Нет.
– А вот я, – со стороны казалось, что женщину колотит дрожь, – уже свыклась с этой ролью. Срослась.
– Тебе стоило бы закончить с ней.
– Не сейчас! – склоненная над стаканом бутылка дрогнула, кропя чернотой доску. – Не раньше, чем я увижу Зеленого Томми на костре!
– А что будет потом?
– Не знаю…
Глаза женщины казались сейчас Диего отражением стакана – темные круги, по которым медленно плыл крохотный огонек свечи.
– Веришь, красавчик, ни разу не думала об этом. Я живу мыслями лишь о мести… одержима ими… как восставший мертвец.
– Ты не очень-то похожа на зомби.
– В смысле, лучше пахну и мясо кусками не отваливается? Это все внешнее, Диего, главное же – внутри! А внутри у меня – пустота, понимаешь ты это?! – с надрывом выдохнула Интеко. – Моя душа осталась там, на гасиенде, рядом с Паоло и Мюриэль!
Ночь, вспомнил Диего, пожар, кровь на кривых мечах и отчаянные крики. Что же он оставил там?
– Твои близкие давно уж слились с Великим Огнем, – сказал он вслух. – И сейчас, глядя на тебя с небес… как думаешь, что должны чувствовать они? Радость? Навряд ли…
– Послушай, ты… – Интеко навела на маленького тана указательный палец и щелкнула языком, очень похоже изобразив взвод курка. – Маленькая заноза… в неприличном месте. Вот что ты можешь предложить мне взамен мести? А?
– Жизнь.
– Так просто? – женщина покосилась на тюфяк и кот, словно почувствовав ее взгляд, сладко потянулся и зевнул, продемонстрировав полный набор когтей и клыков. – Малыш… а ты хоть понимаешь, что я старше тебя?
– А разве, – удивленно произнес Раскона, – это имеет хоть какое-то значение?
Интеко медленно вытянула руку. Коснулась его щеки – осторожно, самыми кончиками пальцев. Повела невидимую черту от уха к уголку рта…
…и отдернула, когда ночную тишину разорвал знакомый до боли грохот.
– Какого Темного!
– На крышу, живо!
Вид из гостиницы и был той причиной, по которой Интеко выбрала ее – с крыши, как на ладони, была видна бухта, а дальше, в море…
– Рыбья требуха!
– Я отправлю его на костер!
С детства Диего ненавидел это состояние – когда остается только стоять и смотреть, скрипя зубами и стискивая кулаки. Потому что ничего другого сделать уже нельзя.
– Клянусь, я отправлю этого жирного идиота прямиком на темный лед!
118 
