96 
— Я заметил.
Законник допил пиво:
— Ребенок наш.
— Потому что вы его украли?
— Украли? — Его брови дернулись. — Это он вам сказал? Смешно.
— У вас другая версия событий?
— Ну, разумеется. Тот погибший страж выкрал его у нас. Точнее, не выкрал. Подобрал. Мальчик сбежал из школы, когда увидел стража. Господин Иосиф помог ему скрыться.
— Сбежал из школы? — переспросил я, слыша, как в голове звенит тревожный колокольчик.
— Ну да. Вы что, действительно не знаете?
— Не знаю чего?
Он сокрушенно покачал головой.
— Теперь все понятно. И ваше упрямство, и стремление скрыть его. Вы ведь вообще не в курсе ситуации, да? Стража, скорее всего, вы нашли мертвым, а мальчик рассказал вам слезливую басню. Все дело в том, что Эрик принадлежит к тем, кого вы так не любите. Собственно, он такой же, как я. То есть законник.
Я наблюдал за его лицом, пытаясь распознать ложь.
— Не слишком-то верится.
— Тогда хорошенько подумайте, господин ван Нормайенн. Ему уже больше одиннадцати. Я не помню случаев, когда без обучения дети с даром доживали до такого возраста.
— Ну, допустим, это произошло.
— Мы тренируем его уже четыре года. Считаете, мы бы стали прикладывать столько усилий и ресурсов ради чужака?
— Столь талантливого? Вполне.
Это его не смутило:
— И наконец, «Лезвие дождя». Ведь именно эту фигуру он использовал против одушевленных. Надеюсь, вы не предполагаете, что ребенок сам научился создавать ее?
Я вспомнил Ханну, которая умела то же самое, и промолчал. Маркетте расценил мое молчание иначе:
— Я предлагаю сделку. Отдайте нам нашего мальчика. Вам же опасаться нечего. Никаких наказаний. Никакого преследования. Никаких последствий. Вы не крали его. Он сам сбежал. Затем произошла цепь случайностей плюс немного вранья. И вы, как приличные люди, пытались защитить его.
— А если не отдадим?
— Вы умный человек, господин ван Нормайенн. И у вас есть воображение. Просто представьте, что бы сделали вы, если бы кто-то из моих коллег украл ребенка из школы Арденау. Уверен, вы бы перевернули целый мир и уничтожили всех, кто препятствует возвращению своего. Как я уже говорил — предпочитаю все решить словами. Но если вы не желаете сотрудничать, я убью вас. И госпожу фон Рюдигер. Как похитителей детей. И все меня оправдают. Ну так что? Подождать, пока вы допьете пиво, или мы пойдем прямо сейчас?
Гертруда уже должна была подготовиться, так что я сказал:
— Не буду испытывать ваше терпение.
Он благодарно улыбнулся и пошел вперед, ничуть не боясь подставлять мне спину и затылок.
— Вторая дверь. Слева.
Законник остановился возле нее, постучал и, не дождавшись ответа, толкнул от себя. Мы вошли в холодную комнату. Окно было распахнуто, ветер трепал белоснежные занавески. Гера и Эрик отсутствовали.
— Я арестован? — спросил я у лейтенанта городской милиции.
Тот повернулся за ответом к Клаудио Маркетте.
— Нет, господин ван Нормайенн. Вы не арестованы, не задержаны и вольны идти хоть на все четыре стороны. Я подтверждаю, что вы сотрудничали. — Последние слова прозвучали довольно кисло.
— Но, надо полагать, стоит мне уйти, и ваши шпики не отпустят меня, даже если я залезу в чумную яму.
— Совершенно верно, — не стал отрицать он. — Я знаю, что вы никак не могли предупредить госпожу фон Рюдигер, так как был с вами, но не могу исключать, что у вас есть условное место, где вы должны встретиться.
— К сожалению, нет.
— Тем хуже для вас. — Он покачал ногой. — Тогда оставайтесь со мной, увидите ее быстрее, чем если бы стали искать сами. Город окружен тройным кольцом, два наших колдуна контролируют воздух — ей не уйти из Эринбрауга. Во всяком случае, вместе с мальчиком.
Я посмотрел ему в глаза и, приняв решение, отказался:
— Пожалуй, я не воспользуюсь вашим любезным предложением. В конце концов, нанятые вами шпики должны отрабатывать деньги.
— Как знаете. Не буду вас предупреждать о том, что теперь, когда вы в курсе ситуации, Орден будет расценивать вашу помощь беглецу иначе, чем прежде.
— Вы только что это сделали.
Он довольно улыбнулся и махнул рукой.
— Всего доброго, господин ван Нормайенн. Оп! Задержитесь буквально еще на одну секунду. Быть может, уже есть новости.
В руках посыльного было письмо. Маркетте разорвал конверт, быстро прочитал несколько строк.
96 
