80 
— Я просто удивляюсь, сэр, — продолжил Мэллори, — почему подобные проблемы не возникают, например, у Хансмена…
При упоминании главного конкурента сэра Уильяма буквально перекосило — словно вместо конфеты ему подсунули дольку лимона.
— Хансмен больше инженер, чем бизнесмен, — ответил вместо заводчика Кард. — И воспринимает свои заводы как инструмент, а хороший мастер всегда ухаживает за инструментами. Поэтому он строит для своих рабочих бесплатные больницы, ясли для малышей, а в бараках есть горячая вода и даже прачечные.
— Хансмен, — сэр Уильям буквально выплюнул имя «стального короля», — может позволить себе нянчиться с этим сбродом. Другим же, не столь удачливым, приходится работать едва ли не в убыток.
— Да, предложенная вами цена приятно удивила кое-кого в Адмиралтействе, — подтвердил моряк. — К сожалению, там хватает жадных дураков, пытающихся экономить грош на золотом и потому соблазнившихся на «выгодное» предложение о пушках для новых броненосцев. А теперьмыдолжны расхлебывать дерьмо. Вы и так уже провалили обозначенный в контракте график поставок, сэр, а если мятежники выполнят хоть одну из своих угроз…
— Клянусь Единым, — начал Олдрин, — я платил своим работникам достаточно щедро и не имею ни малейшего представления, из-за чего начался бунт.
— Вы лжете, сэр. — Чемачек веселился уже без всякого почти, улыбаясь до ушей. — Я неоднократно докладывал вам, что рабочие доведены до крайней точки напряжения. Ваша новая система штрафов, при которой к концу месяца некоторые оказывались еще и должны заводу, стала последней каплей.
— Между прочим, — попытался огрызнуться Олдрин, — я плачу вам за решение подобных проблем. И я не желаю слышать о…
— Для того чтобы я молчал о том, что вы не желаете слышать, — перебил его инженер, — вы мне платите недостаточно щедро!
Этого удара заводчик уже не вынес. Достойных выходов из ситуации осталось для него лишь два, причем для второго требовался традиционный для аранийской знати «коготь» — или хотя бы револьвер с одним зарядом.
— Дальнейшее мое пребывание здесь, — голос звучал четко, с хорошо поставленной пренебрежительной тональностью… и явственно различимым для эльфийского слуха надломом, — считаю невозможным для себя. А посему вынужден откланяться. Приятной ночи, джентльмены.
Ответом ему было равнодушное молчание. Помешкав еще несколько мгновений, заводчик направился к выходу. Сил у него еще хватило на гордо вздернутый подбородок, но шаркающая походка на корню губила весь эффект. Вернее эффект проявился, но другой — и я в очередной раз позавидовала художникам. Сцена была прекрасна, сумей кто-нибудь перенести ее на холст, мысленно я уже видела эту картину выставленной на очередном вернисаже: сгорбленный старик, лица остающихся скрыты тенью… масляные краски, массивная бронзовая рама, табличка с броским названием «Уходящая эпоха» — и бурлящая толпа зрителей перед ней. А уж какой гениальной находкой сочли бы затаившуюся в темному углу фигурку с торчащими из-под капюшона длинными ушами…
— Поздравляю, Мэллори, — командор, вновь надев перчатку, два раза свел ладони, — примите мои бурные аплодисменты. Розыгрыш вы провели отлично, не упустив ни одной взятки. Король… хотя нет, «стальной король» у нас Хансмен… допустим, стальной барон умер — и да здравствует стальной барон. Племянник сэра Уильяма, если меня правильно информировали…
— Мне хорошо подыграли, — майор поочередно качнул треуголкой сначала в сторону Карда, а затем — Чемачека. — Даже, ха-ха-ха, запах помог. Хотя должен признать, большую часть своей могилы сэр Уильям выкопал без посторонней помощи. Безнашейпомощи, — поправился он, увидев, как недовольно прищурился полковник, — такая формулировка вас устроит, Кард?
— Вполне.
— На меня вы зря кивали, — проворчал инженер. — При любом другом раскладе я сказал бы ровно то же самое.
— Конечно, мистер инженер, конечно же, — ухмыльнулся Мэллори, — кто бы сомневался, ведь говорить правду так легко и приятно.
Шаги я услышала издалека, слишком уж они выделялись на фоне прочих лагерных шумов и шороха начавшегося дождика. Бух, бух, бух, хрр-р… тяжелые сапоги с хрустом проминали несчастные растения. Словно кабан ломится сквозь чащу, пронеслось у меня в голове — и я почти не удивилась, увидев жесткую щетину коротких усов, курносый «пятачок» и злобный прищур глубоко посаженных глаз.
— Приветствую всех! — пробасил вошедший. Мундир у него был тот же, что и у Мэллори — черно-коричневый, с красными обшлагами на рукавах и красным же кантом по борту. — Надеюсь, я не слишком опоздал?
80 
