Последние отзывы

  114  

Марат сменил позу и — чтобы не смотреть — стал ковырять пальцем в блюде с жевательной корой, выбирая наиболее мягкий кусок. Обернулся к трибуне. Его жены с интересом наблюдали за происходящим, но едва увидели глаза Владыки — все, как одна, интимно улыбнулись, давая понять, что чужие сексуальные упражнения, пусть и экстремальные, их интересуют все-таки в гораздо меньшей степени, чем самочувствие обожаемого супруга.

Все они видели на теле своего мужа синяки и ссадины. Все знали, что Отец его бьет. Но ни одна из пяти ни разу не проявила сочувствия или жалости. А одна — не самая юная, но самая наивная — однажды спросила, правда ли, что Великий Отец питается камнями?

«Да, правда, — ответил Марат, — и не просто питается — боясь его гнева, камни сами прыгают ему в рот. Уяснила?»

Удары бубна стали чаще и резче. Толпа ликовала, но напряжение, сопровождавшее казнь, разрядилось, пять тысяч аборигенов уже не задыхались от возбуждения, а весело комментировали происходящее; детали могли рассмотреть только те, кто стоял в первых рядах, прочие довольствовались общей картиной. Впрочем, Отец не забывал приподнять с алтаря каждую осчастливленную девушку и показать ее народу, вспотевшую и румяную.

А сейчас, подумал Марат, еще более удачная ситуация для покушения. Правда, невесты наверняка тоже попадут в мясорубку. Но они хотя бы умрут в хороший для себя момент. Однако мало выбрать время для атаки, нужны надежные бойцы. И не просто сильные парни, а специально подготовленные киллеры. И оружие. Короткие мечи, которые можно спрятать под одеждой. О том, чтобы изготовить кинжалы тайно от Отца, не может быть и речи, но можно выкрасть из хранилища несколько медных самородков и самому выковать клинки; мастер из меня неважный, но расплющить и заточить десяток кусков мягкого металла я сумею.

И — главное: после того, как его голова превратится в пар, я должен лично, без посторонней помощи, вспороть его живот, вытащить требуху и намотать на локоть. И тем самым утвердить свой авторитет и свою силу. Я их бог, все казни на этой площади происходят во имя мое, и если я лично убью Отца — это будет выглядеть не преступлением, а еще одной жертвой. Ради любви к своему народу Владыка принес в жертву собственного родителя! Тут же учредим новый праздник. Допустим, День Великой жертвы. Просто и со вкусом. Или День извлечения внутренностей Великого Отца. Тоже неплохо звучит. Далее немедленно отменим казни и некоторые виды налогов. Сократим штат жрецов. Освободим всех горцев, пусть убираются в свои холодные ущелья. Кто не захочет — выгоним пинками.

Как обычно, шесть из восьми девушек оказались ленивыми либо слишком скованными, зато две кричали и извивались так, что публика опять пришла в неистовство. Этих двух Отец ухватил поперек тел и вытащил с собой на помост. Жрецы поднесли огромную плетеную корзину, доверху наполненную медными браслетами. Отец бросил в толпу несколько вещиц, мгновенно началась давка, самцы орали, самки визжали, а потом кидать подарки стал уже не сам Отец, а две его новые фаворитки; обе спустя минуту пришли в состояние, близкое к истерике, хохотали и соревновались меж собой, кто швырнет больше и дальше.

У Марата едва хватало сил, чтобы сохранять невозмутимость. Смотреть на взрезаемые животы было легче, нежели наблюдать за тем, как две юные девочки вибрируют от ощущения собственного превосходства над пятью тысячами неудачников и неудачниц, жадно протягивающих руки. А Отец стоял неподалеку и блестел глазами; он хорошо знал, что делал. Едва созревшая самка, извлеченная из своей среды и резко поднятая на самую вершину социальной лестницы, выхваченная из грязи и вознесенная к высотам могущества, на несколько дней или даже недель теряет разум и дает своему покровителю Фцо. Потом наложница надоедает, и ее возвращают назад. Особо талантливые экземпляры остаются в гареме на месяц или полтора, но финал всегда одинаков. Митрополит лично следит за тем, как подрастают в Городе новые и новые кандидатуры. Ежегодно около тысячи девочек отмечают седьмой день рождения, и к очередному празднику подготавливаются несколько лучших, самых привлекательных и резвых невест.

Потом опять вострубили трубы, и Марат встал.

Воины подняли копья и мечи, жрецы — посохи. Палач вышел из боковых ворот.

Встали магнаты на главной трибуне. Встали со свадебного алтаря невесты-неудачницы, встали с помоста две их обессилевшие от восторга подруги.

  114