52 
- То есть, все отшельники живут годами без женщин? - не стал задерживаться на образовательной практике аборигенов немец.
- Белые почти все, - с кривой улыбкой кивнул Сержант.
- Но так заставляет реальная жизнь… А вы считаете это нормальным, Серж?
- Нет, - немного промедлив с ответом, ответил Сергей. - Скажу вам больше, Юрген, я считаю таких отшельников-онанистов чем-то сродни скопцам или вынужденно беглым, что, в силу тех или иных обстоятельств, практически оторвали себя от общества и теперь панически боятся его. Выдумывают себе оправдания, ищут доводы, почему "общество плохое". И обществу от них никакой пользы нет, - Сержант тоскливо вздохнул. - Ущербные люди, как бы кто ни старался подвести под это самооправдательную "романтику". Некоторые пытаются притягивать за уши еще и идеологическую базу, религиозные или политические убеждения - вот это мне особо противно.
- Именно поэтому все ваши "отшельники" такие?
- Не только "наши", - поправил его Сержант. - И ваши тоже. Их везде хватает… и на Западе, и на Востоке. А есть еще всякие художники и поэты-почвенники, что в примитивных избах возле водоемов морозят сопли зимой или кормят мошку летом в ожидании творческих мук и явления Заполярного Пегаса, бегущего по тундре трусцой. Но, и в этом случае, какая же без женщин может быть Муза? Одна лишь пьянка и самобичевание… Опять получается профанация, сплошной онанизм. Почти все они спиваются в итоге и теряют собственную творческую форму. Зато приобретают злость на людей.
- А вы, Серж, что можете предложить взамен? Всем надо в городе сидеть? - не слишком, но все же язвительно поинтересовался немец.
Тут Майер не раздумывал не секунды.
- Могу предложить нормальную оседлость, - отрезал он с самым непреклонным видом. - Одно дело прожить в полудиких условиях пару недель, совсем другое - постоянно бедовать недоделанным робинзоном-деградантом и врать, что все идет нормально… Сделай настоящий хутор, фермерское хозяйство или что другое, обзаведись транспортом, обустрой все, что бы поляна была достойна звания обиталища современного человека. Создай семью, где твоей жене будет удобно, а детям нескучно. К сожалению, таких семей пока мало. Очень мало. Но они уже есть. Возрождаются.
Потом смахнул веткой с затылка стайку комаров и закончил свою мысль:
- Да ведь раньше Русский Север так вот и осваивался, семьями! Самыми настоящими, многодетными. Я не про разведчиков говорю, этих-то воспетых героев у нас всегда хватало… Вопрос в том, так ли уж велик подвиг: набежать - застолбить - убежать в столицы. Территории надо заселять, а не бегать по ним савраской. Настоящие герои Заполярья это первые "затундренные" крестьяне, что сумели зацепиться, завести кучу детей и крепкое хозяйство, а потом стать проводниками и консультантами так называемых первопроходцев. Это как в Америке было с индейцами, "открытыми" Колумбом. В ваших канадах всё так же, впрочем. Экспедиции, будь они прокляты.
- Почему у вас, у русских, в конце любого разговора непременно есть это, как сказать… moralite? - Крауф неожиданно разозлился. - А если я не хочу каждый раз по вашему требованию чему-то научаться? Или поучаться, как правильно? Donner wetter, что за язык!
- Потому что мне больно за то, о чем говорю, - угрюмо отозвался Сергей.
- Вполне можно болеть и без слов, - отрезал немец.
- Вы не понимаете боль. Один от боли падает, другой стоит, - с расстановкой негромко произнес Майер. - Третий АКМ чистит. Один не может говорить, другой не может не говорить. Сказать хочет, и всё.
- О, чёрт! Вам всегда кажется, что вы… большие и важные учителя в мировой школе!
- Это не только мы… И у ваших милых американцев есть это самое moralite, - сварливо огрызнулся Майер, по-детски обидевшись и как бы поминая, что в их "детском садике" есть и еще мальчики "не-слава-богу". - В каждом фильме нудят, разводят левацкие разговоры на фоне империализма! Это и есть, между прочим, ваш Запад, ult США - его воплощение, квинтэссенция. Учителя ваши, наставники…
Он с нескрываемым удовольствием посмотрел, как брезгливо сморщился Юрген при упоминании о голливудской кинопродукции и роли Америки в западном мире.
- Спорно все это, Серж… Есть, конечно, в ваших словах понятная ревность обиженного аборигена. Но все, что вы сказали, мне интересно, - уже миролюбиво подвел свою черту и успокоившийся Юрген.
Вот и поговорили.
Разговор происходил на привале, возле памятника. Еще одного скорбного памятника плато Путорана, других тут и не бывает. Шел третий день перехода, когда почти всё наладилось. Уже устоялся некий ритм похода, определенный сообща, как компромисс между "совами" и "жаворонками", коих в группе было меньшинство.
52 
