57 
- Да мало ли их тут, Серёжа, микроклиматов… А то не знаешь, что все Путораны из разномастных оазисов и состоят.
Здесь действительно царил сравнительно теплый микроклимат; им попадались отдельные ели, внизу петляли узенькие тропы полевок, они уже имели честь наблюдать горностая и кедровок, а одни раз даже великолепного белого ястреба. Только все это не греет…. Не это надо!
- Интересно, куда теперь мы с боссами покатим? Не на север ли? - лениво поинтересовался Майер.
Им бы надо на север…
---
Все, можно улетать.
Свет низкого полярного солнца вечерней розовой дымкой заполнил каньон. Зеркальца реки на излучинах перед перекатами мерцали бликами отраженных скал и концентрическими кругами от бросков играющей рыбы. Не отрывая глаз от кругозора, Сержант медленно опустился на мшистый зеленый валун. Вот и с еще одним чудесным место на планете пора прощаться.
Огромный вертолет, ведомый уже знакомым экипажем, приземлился утром, как и планировалось, на широкой галечной полосе, широким серпом раскинувшейся рядом с кипящей водой, и заглушил двигатели. Сразу же стали появляться назойливые дневные комары. Члены экспедиции вместе с бортовым оператором стали готовиться к погрузке уже закупоренных и стреноженных джипов. А пилоты тем временем взяли спиннинги и, как водится у норильских летунов, пошли ловить рыбу - благо, ямы со стоящими в них гольцами они разглядели еще в воздухе. Однако, заниматься увлекательным занятием авиаторам пришлось совсем недолго, поскольку тяжелый вертолет начал вязнуть даже среди крупных и плоских скальных обломков, крениться и заметно оседать.
Когда Майер по рации сообщил об этом вертолетчикам, те прибежали, как ошпаренные, попрыгали пингвинами в аппарат, отогнали зевак как можно дальше от винтов, защелкали тумблерами. Потом запустили могучие двигатели, разогнали лопасти такой ужасающей величины, что, казалось, сами горы вот-вот начнут пятиться, с большим трудом вырвали машину из зыбуна и перелетели на другое место, твердое, но гораздо менее удобное для погрузки. Так что весь оставшийся световой день обстрелянная неизвестным башибузуком экспедиция ишачила долго и нудно. А они первоначально планировали уложить все сборы в три часа…
Казалось бы, всё, что могло произойти в этом каньоне-оазисе, уже произошло. В общем-то, так оно и было, но уже перед самым взлётом иностранцы с округлившимися глазами притащили на борт еще одну находку.
Глава 4.
"NORD-экстрим"
"Бортпроводник рассаживает пассажиров в салоне. Доверительным шепотом он говорит трясущейся от страха пожилой пассажирке, ласково провожая ее на первый ряд третьего салона, где достаточно просторно:
- Проходите сюда, бабушка, тут вы ноги и протянете"
"Выжить в самолете, терпящем аварию, очень нелегко. Но, если использовать новые технологии, у терпящих бедствие появляется шанс. Как мы предполагаем, самолет падает с небес не сразу, а имея в запасе некоторое количество времени. Вот в этот момент и срабатывает новая система спасения пассажиров, а именно: в салоне включается так называемый пенообразователь, пена которого не горит, она не вредна для кожи и имеет отличные эластичные свойства. Пассажиры в это время, как и положено, надевают кислородные маски с полной защитой лица, и погружаются в эту пену. Пена, окисляясь на воздухе (или иным способом) быстро твердеет. При падении авиалайнера именно эта пена снимает часть нагрузок на тело человека путем собственной деформации, а также предохраняет его от огня…"
"- Мамочка дорогая, не бойся! Когда я стану большой тётенькой и вырасту сильной, я обязательно построю железную дорогу до Норильска и мы с тобой никогда, никогда больше не будем летать самолетами!!!"
"Только самолетом можно долететь".
Это так. Такова уж судьба северянина. Крылатая фраза из песни советских времен в других временах порой фраза звучит фатально. Нам все еще говорят, что самолет - самый безопасный вид транспорта. Но не говорят, что этот же вид транспорта более всех других зависит от стихий и человеческих ошибок. С нарастанием на нашей планете истерии климата и ростом нравственной самостоятельности индивидуума, готового плевать на чужие мнения и желания такая зависимость не радует. Проходит время, заглаживая очередные душевные травмы причастных, но неизбежно происходит новая катастрофа и вновь весь кошмар произошедшего не даст нам дышать. Часто ни с кем из погибших мы не были знакомы лично, но, конечно, знали всех их, светлой им памяти… А как же еще может быть в маленьком городе, где каждое встреченное лицо давно отложено в долгосрочной памяти? Мы не раз стояли рядом в очередях, открывали двери в магазин, брали почту на лестничной площадке и гуляли по Ленинскому проспекту. Родные лица - именно так мы чувствуем место своего жития и именно из-за нехватки этих лиц чувствуем себя чужими в Дудинке.
57 
