31 
Не намного приятнее оказалось следующее знакомство. Толстый лысый дядька развалился в кресле недалеко от компании играющих в карты интуристов и внимательно наблюдал за ними, время от времени записывая что-то в блокнотик. Краслен заглянул ему через плечо и увидел, что буквы в блокнотике брюннские. Скромно представился. Новый знакомый сказал, что он писатель и ездит по миру, ищет материал для своих сочинений. Он спросил, знаком ли Краслен с его творчествам, и, когда оказалось, что нет, потерял интерес к «шармантийцу». Кирпичников решил не приставать и убраться подальше, пока литератор не взялся записывать еще и за ним. Оказаться персонажем чужой книги не хотелось: почему-то Краслен был уверен, что положительный герой из него не получится.
На третий день, когда до прибытия оставалось совсем недолго и Краслену до невозможности захотелось домой, на завод, в Правдогорск, в ресторане к нему подсел тип лет пятидесяти в серых подтяжках, без галстука, без пиджака. От него сильно пахло спиртным.
– Уильямс! – представился тип так, как будто Краслен его ждал.
– Лефевр, – отозвался Кирпичников без особой охоты.
– Шармантиец! – удовлетворенно произнес незваный собеседник. – Я бывал в Шармантии. Конечно, вы не знаете профессора Сильвена. Превосходный человек! Мы с ним работали! Надеюсь, еще свидимся. Да что уж… Еще свидимся, конечно!
– Вы – ученый? – произнес в ответ Кирпичников из вежливости.
– Да! – сказал Уильямс. – И горжусь этим! Поверите ли, нет ли, ни минуты не жалел, что стал биологом!
Биологу явно хотелось выговориться. Похоже, ему не давала покоя какая-то мысль, из-за которой он напился и теперь решил излить душу случайному попутчику. Краслену было все равно: он никуда не торопился. Уильямс крикнул еще выпивки, посетовал, что здесь, на красностранском пароходе, не дают бифштексов с кровью, дал Краслену два рецепта жарки мяса, проследив, чтоб тот записывал, потребовал пельменей, потом начал объяснять, что происходит внутри мышечных волокон в ходе термообработки, перешел к строению белка, затем к пептидам, что-то нес об аденине, гуанине, нуклеиновых кислотах и каких-то непонятных «основаниях». Краслен кивал и слушал, слушал и опять кивал. Уильямс пересказывал какие-то истории из практики, шептал, как заговорщик, об открытиях, которых он не сделал, но когда-нибудь однажды точно сделает, с трудом, но вспоминал названия диссертаций и статей во всех журналах и хвалил учеников.
– А сейчас над чем вы работаете? – спросил Кирпичников, решив, что после ответа на этот вежливый вопрос надо будет ретироваться в каюту.
Уильямс помрачнел.
– Уже ни над чем!
– Как же так получилось?
Ученый наклонился и трагически сказал:
– Лефевр, не знаю, что вас привело в страну, откуда мы уехали… но это ужасное, ужасное место! Я сюда больше ни ногой!
– Да что вы?! – изумился Кирпичников.
– Ужасное, ужасное… Нет, все эти коммуны, пролетарское правительство – пожалуйста! Они мне даже нравятся. Я, знаете ли, даже был за Джонсона, за левых, за рабочих… Но сюда… Нет-нет, не уговаривайте!
– Что у вас случилось?
– У меня? По счастью, ничего. – Уильямс важно откинулся на стуле. – Потому что вовремя уехал!
Затем он снова наклонился к самому лицу собеседника, дыхнул в него перегаром и мрачно сообщил:
– Меня пригласили работать в одну красностранскую лабораторию. Конечно, я согласился! А вы на моем месте разве не согласились бы?! Всюду говорили о том, что в Краснострании созданы лучшие условия для ученых! К тому же я сочувствовал коммунистам, однажды даже защищал их в печати…
Уильямс съел пельмень, слегка задумался.
– Вообще-то, все условия действительно имелись. И работа шла неплохо. До тех пор, пока на лабораторию не напали.
– Как напали? В каком смысле?
– Вот в таком… Представьте, что в один прекрасный день вы приходите на работу и обнаруживаете двери выбитыми, мебель раскиданной, опытные материалы и оборудование – похищенными, а охранников и случайно задержавшуюся лаборантку – убитыми!
– О, тру… боже мой! А вредители… вы их нашли?
– Нашли! Как же! Пока мы думали, что бы это могло значить, и как восстановить результаты работы, исчез ведущий специалист лаборатории, доктор Заборский.
– Что, сбежал?
– Зачем бежать? Похищен! Все так думают.
– Безумие какое-то…
– На следующий день пропал доктор Синицын. Потом Юбер и Вальд – приглашенные иностранные специалисты. После этого я решил не испытывать судьбу, плюнул на все это исследование и купил билет на пароход. К счастью, успел сесть на него раньше, чем…
31 
