Особенно,... 
79 
В этот раз в десятом блоке, как обычно, воняло перегаром, табаком, немытым телом, капустой и тем, что обычно производит кишечник после ее употребления. Грязные тарелки с остатками вышеупомянутого кушанья громоздились на столе и, кажется, никому не мешали. Надзирателей в блоке было человек пятнадцать. Треть из них уже находилась в бессознательном состоянии и либо храпела за столом (как вариант: под столом), либо бессвязно подвывала бодрому маршу-фокстроту, льющемуся из радиотарелки: «Прощай, дорогая, помаши мне платком, я поехал в Шпляндию! Тра-ля-ля, ах, тра-ля-ля, поехал в Шпляндию! Напишу тебе из полка, я поехал в Шпляндию, жди меня, вернусь с подарками!» Те, кто еще хоть что-то соображал, увлеченно глотали какую-то гадость из алюминиевых кружек. Не пили только двое: Франц и Густав. Эти отличались от остальных тем, что чистили ногти, любили вести философские разговоры и единственные во всем лагере могли сформулировать, чем же именно им нравится фашизм. В надсмотрщики они подались не от нищеты, а продуманно, по идейным соображениям. С заключенными тоже расправлялись по-научному, с выдумкой, изощренно. Сейчас эта парочка обсуждала проблему перенаселенности планеты и ждала, когда вскипит чайник, стоящий на примусе, чтобы заварить свой эрзац-кофе – отвратительный коричневый порошок с ароматом горящей помойки, неизвестный жителям Краснострании, но здесь, в условиях капиталистической диктатуры, считавшейся одним из достижений «прогресса». Гудрун, как всегда, изображала из себя образцовую хозяйку: поливала наоконные фикусы, произраставшие в маленьких круглых баночках из-под «Циклона-Б», поочередно сгоняла мух с каждого из трех портретов Щпицрутена, «украшавших» убогое помещение, и довольно хихикала, получая шлепок по заду то от одного надсмотрщика, то от другого. Вместо форменной фуражки на ее голове красовалась шляпка-клош, еще с утра принадлежавшая какой-то заключенной.
Марш-фокстрот сменился военной сводкой.
– Интересно, долго еще будет эта война? – спросил один из назирателей.
– Месяца четыре, не меньше, – с умным видом заверил его Франц.
– Шпицрутен обещает, что все закончится в пять недель!
– Говорю вам, не меньше четырех месяцев! Вспомните, что было в Империалистическую!
– Ну-у-у, приятель, ну ты загнул! Империалистическая война длилась несколько лет! Нет, такого нам больше надо!
– А такого больше и не будет. Это не начало века, в конце концов! Тогда у нас были только броневики, а теперь есть танки! И лучестрелы вместо винтовок! Не говоря уж об авиации.
– А мне вот интересно, – раздался голос из другого конца блока. – Из Фратрии нам кого-нибудь привезут или как?
– Для фратриатов есть лагеря и поближе… А тебе-то они зачем понадобились?
– Девки у них там красивые, говорят.
– Ха-ха, приятель, зачем тебе фратрийские девки? Смотри, вон как наша Гудрун вокруг тебя увивается!
– Эй, ты, попридержи-ка язык, придурок! Ни вокруг кого я не увиваюсь!
– Ладно, уж и пошутить-то нельзя… И потом, у меня есть глаза!
– Захлопни пасть, кому сказала?!
– Тихо-тихо, ребята! – вмешался Краслен. – Смотрите-ка, у вас уже чайник вскипел, пока вы тут ругаетесь!
– С Гудрун шутки плохи, – заметил толстый надсмотрщик, развлекавшийся напяливанием на нос складного пенсе, отнятого у шпляндского интеллигента («Мартышка и очки» – назвал его Кирпичников про себя). – Неплохие у меня стеклышки появились, а? Вылитый император, ха-ха!
– Я тоже обзавелся сегодня одной забавной вещицей! – заметил его сосед. – Членский билет компартии! Тот парень сегодня утром вцепился в нее как в тысячекроновый билет! Каких только шизоидов земля не таскает!
На стол между грязной тарелкой и кружкой с самогоном шлепнулась красная книжица. Немытые руки потянулись к ней. «Забавная вещица» пошла по кругу, вызывая хохот надзирателей. Один «остроумно» предлагал подтереться документом, другой хотел заставить хозяина съесть его, третий стремился объединить то и другое… Когда очередь дошла до Краслена, он развернул удостоверение и сразу же узнал по фото того гордого паренька, так похожего на себя. «Франтишек Конопка» – значилось в строках «Имя» и «Фамилия». Двадцать лет. В партии с восемнадцати.
– Здоровый пацан, – заметил Кирпичников. – Спортом, наверное, занимается. Фирма «Арендзее» таких ищет для своих экспериментов.
– Угадал, Зиммель, туда его и отправим, – сказал старший надзиратель. – Завтра же утром потопает к фармацевтам.
79 
