Особенно,... 
86 
– И все-таки, товарищи, ума не приложу, что вы на самом деле намерены делать с этой покойницей? – спросила женщина. – Для чего она вам понадобилась?
– Вы сейчас узнаете, – ответил Гюнтер Вальд.
– Ну, с Трудом! – сказал Заборский и сделал укол в сердце.
Как только шприц был вынут, Вальд приступил к непрямому массажу сердца. Юбер делал искусственное дыхание. Остальные замерли, восхищенно наблюдая за происходящим.
– Они что, на самом деле?.. – прошептала удивленная хозяйка. Отец девочки, до сих пор тихо сидевший в углу и не проронивший при Майнеке ни слова, подошел к «операционному» столу и напряженно, с тихой надеждой стал вглядываться в белое окоченевшее тельце. «А вдруг не получится? – думал Кирпичников. – Вдруг не сработает?! Ох, я ведь даже не спросил, проверяли ли они свое средство на ком-нибудь! Ну что же, где же, скоро ли? Третья минута прошла! Или уже четвертая? Неужели не выйдет?! Неужели нам не оживить Вождя?! Неужели мы все обманывались?»
– Тело отмякает, – сказал Вальд. – Устал, меняемся. Заборский – сердце, я – дыхание.
Краслен взволнованно сжал кулаки, приблизился к столу. Он был так возбужден, что больше не мог ни о чем думать. Только считал вдохи и нажатия, нажатия и вдохи, без конца сбиваясь. Голова кружилась. Время шло раз в десять медленней обычного. «Ну давай, давай, давай! – повторял Кирпичников то ли про себя, то ли вслух, сам не зная, к кому обращается. – Давай, давай! Ну же!»
– А-а-а-а-а-а-а-ах! – тихо застонала девочка.
– О-о-о-ох! – свалилась в обморок хозяйка.
Через четверть часа, когда фрау Шлосс была приведена в сознание, отец рожденной заново девочки перестал рыдать от счастья и выпустил дочь из объятий, а сама недавняя покойница как будто задремала, все действующие лица собрались на середине комнаты и счастливо обнялись.
– Друзья! Товарищи! Соратники по борьбе! – провозгласил Заборский. – Только что перед нами произошло чудо, доказывающее безграничность сил людского разума! Сегодня, сейчас пролетарий, простой трудовой человек, победил смерть! На тайной квартире, под небом фашистской Брюнеции, в разгар новой Империалистической войны мы совершили грандиозный прорыв в науке, сделали огромный шаг вперед, к всемирному коммунизму! Ура, товарищи!
– Ура-а-а-а! – закричали все.
– Тс-с-с! – Фрау Шлосс приложила палец к губам. – Не забывайте, что и у стен здесь есть уши!
– Ура-а-а-а… – продолжили шепотом.
– Как воскресла эта девочка, так и мировой пролетариат скоро очнется ото сна и разорвет свои цепи! – сказал Краслен. – А мы ему в этом поможем!
– И я, я тепер с вам! – сбивчиво забормотал счастливый отец на своем плохом брюннском. – Принимат моя в партия!
– Будешь, будешь в партии! – весело и почему-то по-шармантийски заверил его Юбер, хлопая по спине.
– Осталось оживить Вождя, и рабочий класс окончательно победит! – добавил на родном языке Кирпичников.
– Рабочий… класс… победит… – раздался тоненький голосок у него из-за спины.
Все кинулись к ожившей. Она лежала на столе с открытыми глазами и, переводя взгляд с одного лица на другое, лепетала:
– Оживить Вождя… Рабочий класс… Победа… Мировая революция…
– Ваша дочь говорит по-краснострански? – удивленно спросил Вальд у папаши.
Тот, ошарашенный, замотал головой. Похоже, он даже не понял, на каком языке неожиданно заговорила воскрешенная.
Через несколько часов стало ясно, что Марженка Бржеская – а именно так звали воскресшую полиглотку – говорит не только по-краснострански, но и еще как минимум на десяти языках, включая два древних и один искусственный. Отец не знал, радоваться ему или горевать, ученые никак не могли решить, радоваться им или ужасаться оттого, что они сотворили нечто непонятное. К вечеру ожившая уже улыбалась, сидела на кровати, самостоятельно ела, совсем не жаловалась на боль и болтала без умолку. Несла она всякую ахинею: отрывки из классики вперемешку с революционными лозунгами, просьбами покушать, воспоминаниями о куклах, погибших во взорванном фашистами доме, и невнятными сообщениями о каком-то мальчике с какой-то книгой, который, если верить детским фантазиям, вот-вот должен прийти.
Перед ужином в квартиру позвонили. Никого не ожидавшая хозяйка поспешила спрятать гостей, перед тем как идти открывать. Из-под кровати Краслен услышал лязганье замка, скрип двери, а затем следующий диалог:
– Слава Шпицрутену! Добрый вечер, фрау! Я Макс Егер, общевойсковой отдел юных шпицрутенцев, пятнадцатый отряд, фаланга «черные паучата»! Прошу прощения за беспокойство! Не желаете ли обменять какую-нибудь старую скучную книгу на произведение нашего канцлера?
86 
