44 
— О-ой, Михалыч, — сморщил нос Максим, — опять вылил на себя полфлакона? Ну сколько можно повторять: одеколон пахучий, надо освежать кожу чуть-чуть. Ты словно с Марса, честное слово.
— А мне нравится. Да брось, я отлил совсем немного. Там еще осталось на два раза.
— Потрясающе! — вытаращился на него Максим. — Слушай, друг, моих запасов на тебя явно не хватит, придется сгонять на местную ярмарку. Ты уж прихвати сразу литровую бутыль, чего мелочиться-то, найдем по потребностям — Пако Рабан на разлив, можно Диор, на крайний случай.
— На разлив продают медовуху, волшебная вещь, настоятельно рекомендую. Я пробовал.
— Да ну? — Максим развеселился, спрыгнул с кровати, потянулся… и, охнув, сложился пополам.
— Тихо-тихо, — проворно подскочил Михалыч и осторожно усадил Максима на постель. — Тебе вчера досталось малость, ты побереги себя, давай-ка без кульбитов.
— А что было? Я ничего не помню. — Максим сидел скрючившись, держась за живот. — Постой… начинаю припоминать… Лиза!.. Я пошел за ней… О господи!..
— Не надо тебе напрягаться и вспоминать, — с деланной беззаботностью посоветовал Михалыч. — Считай, что это был дурной сон.
— Не дурной, а кошмарный! Если бы ты видел этих чудищ… — Он вспомнил теперь ясно все остальное и не смог продолжать.
— Я сварю тебе кофе, — сказал Михалыч. — Посиди пока, не вставай.
Когда он вернулся с дымящейся чашкой, Максим сидел, сжимая голову руками, совершенно убитый. Вспомнил Лизу, и стало ему по-настоящему нехорошо.
— А как я очутился в доме? Кто меня принес?
— Я. Обнаружил, что тебя нет, и пошел искать. Нашел в лесу без сознания. Это тебе урок: будешь от меня бегать, еще не то случится.
— Хуже того, что было ночью, уже не может случиться. Знаешь, Михалыч… — Максим понизил голос. — Я видел Себа. Он… он не человек, это точно!
— Правильно. Себ — демон, причем один из самых страшных и могущественных.
— Демон?! Михалыч, ты-то откуда знаешь такие вещи?
— Я умею заглядывать дальше обычных людей, — не растерялся тот. — Разве ты еще не заметил?
— Заметил. И хотя ты молчишь как партизан, я догадываюсь, что ты тоже связан с магией. Никогда не верил в магов — ни в черных, ни в белых, и вот влип по самую макушку. Вчера попался в лапы к демону. А в подручных у него Чаритта, садист с рожей эстета и с хлыстом. Жизнь пошла — сплошная развлекаловка!
— Не шути так, друг. Нам повезло, что Себ не расправился с тобой мгновенно.
— Он уже собирался, но тут явился кто-то… в белом плаще, в доспехах. Этот воин встал на мою сторону и потребовал, чтобы Себ отвязался от меня.
— Правда? Значит, у нас появился союзник. Тем более нет причин для уныния!
— Слишком молод, — с сожалением заключил Максим. — Демон разделается с ним в два счета: у Себа жутких тварей полно на подхвате и рука как огнемет, а этот юноша, Регул, совсем один.
— То есть как это — разделается? — возмутился Михалыч и даже принялся ходить по комнате, подпрыгивая по своему обыкновению и размахивая руками. — Ты судишь поверхностно! Да таких как Себ… гм… и с чего ты, собственно, взял?.. Другое дело, что тут замешаны личные обстоятельства… — Он подсел к Максиму и спросил с беспокойством: — Он что, показался тебе слабаком? Ну этот… Регул?
— Нет, парень мощный, сразу чувствуется. И самооценка у него на высоте. Гордый, с достоинством, только что он может — с одним мечом против банды выродков?
— Выродки — ерунда, семечки… — Михалыч погрузился в какие-то думы, приговаривая как бы про себя: — Вот Себ — другое дело, набрался зла, окреп, и ведь хитер стал, коварен волчара… Хотя имеется у него слабость — любит размах, театральность, а уж сейчас особенно захочется ему блеснуть, это надо принять в расчет. Это серьезная брешь, доложу я вам, только воспользоваться вроде как бесчестно… Эх, Себ, Себ…
— А где все? — поинтересовался Максим. — Никого не слышно.
— Я отправил их ночевать к Васе. Они уже на подходе. Одевайся, спустимся к завтраку.
Максим допил кофе и, хватаясь за мебель, пошел в ванную.
— Может, тебе сегодня не играть? — неуверенно предложил Михалыч.
— Расхожусь — поработаю, сколько смогу. Ты же сам говорил — надо торопиться. Себ меня убедил, хотя пытался убедить в обратном.
Михалыч смотрел ему вслед с улыбкой.
— А ведь я его предупреждал, — тихо проговорил он, — одна яркая звезда иссушит океан зла. Вот почему им никогда не победить.
44 
