17 
Братья долго думали, на что именно им пожертвовать деньги. Илья предложил сиротский приют или уездную больницу, но Василий, как старший, отклонил его предложение и настоял на помощи военному госпиталю. В конце концов, они ведь и сами участвовали в войне 1812 года! Более того, дошли до самой Франции!
Жена же Василия Глызина, Анастасия Николаевна, имела относительно благотворительности собственное суждение. Анастасия Николаевна давно мечтала открыть картинную галерею, что в последнее время считалось в Москве делом весьма модным, и оказывать таким образом помощь неимущим художникам. К тому же тогда благотворительность называлась бы более звучно – меценатством. А меценатство, как известно, сулило не только уважение в обществе, но и известность.
Братья Глызины, не понимавшие в искусстве ровным счётом ничего, к доводам женщины, увы, не прислушивались. Купчиха по сему поводу бурно негодовала, в сердцах даже обозвав однажды мужа «непроцарапанным мужиком, смыслящим только в скучном торговом деле».
Сама же Анастасия Николаевна Глызина, в девичестве Назарова, происходила из зажиточных екатеринодарских мещан, чем чрезвычайно гордилась. К тому же отец дал ей в своё время сносное образование, что в среде мещан тоже весьма почиталось. Одному Богу известно, сколько сил и времени пришлось потом потратить бедной Анастасии, дабы вытравить из мужа и свояка станичный говор!
Вскорости по переезду в Москву у Анастасии Николаевны, как у женщины, живущей в достатке и домашними заботами не особо обременённой, появилась заветная мечта: пробиться в высшее общество! Будучи дамой неглупой, Анастасия прекрасно понимала, что сие возможно, если только случится чудо: либо муж станет миллионером, либо она выдаст свою дочь Полину за дворянина (пусть и обедневшего, но с известной фамилией).
Свою же тягу к прекрасному Анастасия пыталась восполнить, не щадя денег супруга, то бишь тратя их на приобретение «предметов искусства». Часто нелепых, безвкусных, а порой даже и сомнительного происхождения. Благодаря её стараниям дом Глызиных со временем стал напоминать третьеразрядный антикварный магазин, напичканный в основном заграничным новоделом, выдаваемым ей ловкими антикварами-торговцами за истинные культурные ценности.
Несмотря на данное папенькой образование, художественного вкуса Анастасия Николаевна не имела совершенно. Ей, как прирождённой мещанке и новоявленной купчихе, нравилось всё крупное, пёстрое и яркое, в связи с чем все «антикварные ценности» она выбирала именно по этому принципу.
На камине в гостиной Глызиных красовались, например, огромные бронзовые канделябры (более напоминающие оленьи рога), имевшие, по уверению антиквара, несомненную историческую ценность, ибо принадлежали в незапамятные времена самому Папе римскому Льву X[14]! При приобретении сего художественного недоразумения доверчивая купчиха руководствовалась, разумеется, исключительно его внушительными размерами: она понятия не имела, чем славен папа Лев X. Впрочем, это было неважно. Главное, что когда приходили гости (а они частенько наведывались в хлебосольный дом на Пречистенке), Анастасия Николаевна могла с гордостью сказать, что сей предмет «имеет итальянское происхождение и украшал некогда гостиную самого понтифика».
«Итальянские» канделябры были не единственным приобретением утончённой Анастасии Николаевны: дом изобиловал расставленными повсюду письменными, чайными и кофейные столиками, секретерами и креслами, «принадлежавшими» целому выводку европейских королей, а особенно – Людовикам (начиная, наверное, с Первого и заканчивая Шестнадцатым). Мало того, на всех этих бесчисленных столиках громоздились разнокалиберные вазы, шкатулки и статуэтки, имеющие исключительно «саксонское» либо «богемское» происхождение, и горничные с благоговейным трепетом ежедневно смахивали с них пыль, искренне восхищаясь безупречным вкусом хозяйки.
Идея об открытии в Москве картинной галереи засела в голове купчихи прочно, отказываться от «мечты» она не собиралась. Поразмыслив, Анастасия Николаевна решила: коли муж упрямится и меценатствовать не желает, она соберёт собственную коллекцию картин и откроет впоследствии частную галерею прямо у себя дома, на Пречистенке.
* * *
Анастасия Николаевна принимала утренний чай в персональной своей опочивальне: вот уже несколько лет спальни у супругов были раздельные. «Так принято в аристократических семьях», – заявила Анастасия однажды Василию, и с тех пор заведённый ею порядок неукоснительно соблюдался.
17 
