Особенно,... 
24 
Но ненадолго. Подскочив к нему, Рита отогнула плед и, обхватив обеими руками его голову, вкусно поцеловала прямо в губы.
— Рита, мне очень приятно… Все эти заботы и вообще… Но я…
— Молчи, тебе вредно разговаривать!
И рот в конец ошалевшего Глеба был закрыт вторым поцелуем. Он длился, наверное, целую минуту. Оторвавшись, Рита прижалась к Глебу щекой и сказала с большим чувством:
— Милый! Я мечтала об этом с той самой минуты, как мы расстались. Целый день!
И только тут она как будто заметила стоящего у самой двери Забелина со своей свитой. Вскочила, «смутилась»:
— Ой, Глебушка, прости — совсем забыла, что мы не одни! Как тебя увидела, так от радости и забыла обо всем. Вот, это мои коллеги. Специально пришли с тобой познакомиться.
— Познакомиться? Со мной?
— Что же в этом удивительного, миленький? Я им так много о тебе рассказывала!
— Рассказывала обо мне? — снова спросил Глеб. Вид у него был до крайности глупый.
— Ну да. Все-все рассказала. И о том, какой у нас красивый роман. И как трогательно ты за мной ухаживал все это время. И что сделал предложение. И что я его приняла. И… что будет свадьба.
— Аааа…
— Мы же пригласим их на нашу свадьбу, Глебушка?
— Ну… если вы уверены, что она будет…
— Ты думаешь, придется отложить? Из-за ноги? Ох. Как жалко. Но, наверное, ты прав — что это, в самом деле, не может же мой жених быть хромым? Он должен быть самым-самым! Самым умным, самым сильным, самым добрым, самым красивым… то есть таким, какой ты и есть. А нога — нога заживет. Ну дай я тебя еще раз поцелую.
И она снова склонилась над диваном. Целуя Глеба, она с удивлением почувствовала, что он отвечает ей. И что крепкая мужская рука обхватила ее за шею.
— Мы, пожалуй, пойдем? — несмело предложила Натка.
— Да, пора.
— Рита! Ты с нами?
— Конечно. Провожу вас до метро, — последнюю фразу она произнесла с особенным выражением, глядя прямо в глаза побледневшему, как полотно, Забелину.
— Если хочешь, можешь остаться. Я скажу шефу, что ты занята, — пробормотал он.
— Ну вот еще.
Она ласково улыбнулась Глебу, торжествующе — Косте, еще раз обернулась на Сваровского и уже у самого порога послала ему воздушный поцелуй.
— Чуть не забыла! Милый, спасибо тебе за прекрасную ночь. Ты был просто великолепен.
— Несмотря на мою больную ногу? — приподнял бровь Сваровский. Он очень быстро пришел в себя, и теперь глаза Глеба откровенно смеялись.
— Ну! Нога в этом деле дело второстепенное, — игриво заметила Рита.
— Да? Тогда возвращайся поскорее. Продолжим.
— Ой, не говори мне такие вещи! Я вся уже горю от предвкушения.
— Рита! Мы уходим, — вмешалась Натка. — До свиданья, Глеб. Приятно было познакомиться.
— Взаимно. Ну что же, до скорой встречи.
— До встречи. А… а до какой встречи?
— Как же. Вы же придете на нашу свадьбу?
— А. На свадьбу. Ну да. До свидания.
«Ой, как хорошо, что он все понял, — с облегчением думала Рита, спускаясь по ступеням. — Или не понял ничего, но все равно решил мне подыграть. Сообразительный. Черт возьми, вот это называется — настоящее везение!»
* * *
Выйдя из подъезда, они остановились. Натка и Васька выглядели до крайности смущенными. Никто из них не мог заставить себя посмотреть на Забелина. А Рита, напротив, не сводила с него глаз. Она была спокойна и хладнокровна, как сорок тысяч удавов.
— Ну? — именно ей и пришлось нарушить молчание.
— Что? — буркнул Забелин.
— Что — что? Снимай штаны, вот что!
— Рит… — вмешалась Натка. — Рит, не надо…
— Еще чего! А кто говорил, что его слово — закон? Снимай штаны! Или завтра вся редакция узнает, что ты трепач!
— Оставь его, Марго, ну что ты, в самом деле!
— Я жду!
— Послушай, — разжал зубы Забелин. — Хватит кривляться. Ты же прекрасно понимаешь, что это была шутка.
— Ничего подобного! Если бы вы все не увидели того, что увидели, то завтра он бы силой заставил меня танцевать на столе стриптиз, да еще из соседних редакций народу бы нагнал на это посмотреть!
— Ну… а ты прости.
— Черта с два! Снимай штаны!
На по-прежнему бледном лице Забелина отражалась вся гамма чувств: с одной стороны, он, известный телеведущий и безусловная звезда не мог, ну просто никак не мог позволить себе совершить обещанный моцион от Ритиного дома до метро, оставаясь в одном исподнем. С другой стороны — оказаться в глазах подчиненных трепачом было еще хуже. Тем более что эта дрянь была права — завтра о том, что он, Константин Забелин, не сдержал данное прилюдно слово, будет знать вся редакция. В их среде это было позорнее, чем пробежаться по улице без штанов.
24 
