26 
* * *
Глеб ждал ее. Конечно, Рита понимала, что надо объясниться, и поэтому зашла к нему сразу.
— Только не спрашивайте меня, что все это значит, — сказала она, присаживаясь на стул возле дивана. — Я так устала сегодня, что совсем нет сил для каких-либо объяснений.
— Хм… Подобный исход дела меня ни в коем случае не удовлетворяет, но я вынужден покориться. Хотя предупреждаю — ненадолго. Вы просто пользуетесь моей беспомощностью, негодяйка. Впрочем, об основных мотивах можно было догадаться. Для кого разыгрывался спектакль? Для того, высокого в светлом костюме или для толстячка в жилете, с которым я видел вас на выставке?
— Для высокого.
— Хм… Кто он? Отставной бойфренд?
— Что-то вроде того. Я не хочу об этом говорить.
— Хм… Опять же покоряюсь. Но один вопрос можно?
— Один — можно.
— Когда я могу отдать вам долг? Не люблю быть кому-то обязанным.
— Долг?
— Разумеется. Как джентльмен, я должен вернуть вам те три поцелуя, которыми вы меня угостили. Буду рад сделать это при первой же возможности.
— Вчера я слушала вас с большим интересом, — сказала Рита, поднимаясь. — Сегодня вы или не в духе, или считаете плохую шутку хорошей. Знаете что? Давайте просто обо всем забудем.
— Извините. — Глеб снова взялся за книгу, которую отложил за минуту до этого. — Я просто хотел вас развеселить.
— Веселья мне на сегодня, пожалуй, хватит. Ну я пойду. Вам что-нибудь нужно?
— Нужно.
— Что?
— Чтобы вы перестали говорить мне «вы». Как-никак у нас скоро свадьба, а такое событие к чему-нибудь, да обязывает.
— Ладно, — легко согласилась она. — Но только обоюдно. В конце концов, вы даже меня старше.
— Так, значит, «ты», Рита?
— «Ты»… Глеб.
* * *
…Она прошла на кухню, поставила чайник и встала у окна, перебирая в памяти события такого богатого на эти самые события дня. Злость, распиравшая ее, отступала и растворялась в сумраке за окном. На смену приходили пусть другие, но такие же невеселые мысли: что теперь будет? Чем заниматься? Что делать? Что ее ждет в будущем?
Для того чтобы пробовать искать работу на других телеканалах, у нее был слишком маленький багаж: практически полное отсутствие удачных работ, опыта, идей, да еще и тот самый пресловутый «волчий билет», который, она знала, ей выпишут в самое ближайшее время… И чем же она будет заниматься в этой огромной, бездушной Москве? Что есть, пить, чем платить за квартиру? Как ни крути, приходилось признать, что в схватке с мегаполисом она потерпела полное поражение.
— Неужели придется возвращаться в Тверь? — вслух сказала Рита, продолжая вглядываться в темноту за окном, как будто надеялась, что оттуда к ней придет ответ.
Горькие Ритины мысли прервала резкая трель телефона. Девушка вздрогнула и с минуту смотрела на него, не в силах заставить себя снять трубку. С некоторых пор телефонные разговоры не сулили ей ничего хорошего.
— Да? — в конце концов сказала она.
В ответ закричали так, что трубку пришлось отнять от уха чуть ли на полметра.
— Ненавижу тебя! Ненавижу! — Она с трудом узнала Викин голос, искаженный визгом и рыданиями. — Будь ты проклята! Чтоб тебе счастья не знать никогда, слышишь?! Ненавижу! Я тебя ненавижу! Он сказал, чтобы я убиралась — навсегда! Он спустил меня с лестницы! Но не надейся, что теперь у тебя что-нибудь получится! Тебе тоже не на что рассчитывать! Потому что он сказал, что мы обе ему надоели! Обе! А все из-за тебя!!!
Рита тихо-тихо положила трубку обратно на рычаг.
«Странно, — думала она, снова прислонившись лбом к оконному стеклу. — Как странно все… Вика отняла у меня Костю, а если бы она этого не сделала, я бы, наверное, еще долго не узнала о том, сколько гнусности скрыто в этом человеке под наносным слоем доброжелательности и дешевого обаяния… А теперь эта гнусность рикошетом ударила по самой Вике. Почему же я этому не радуюсь? Ведь мне положено радоваться…»
Но радости не было — была одна только огромная, всепоглощающая усталость. Которую нужно было преодолевать — хотя бы потому, что Рита обязана была заботиться о человеке, который лежал на диване в гостиной.
Чайник вскипел. Девушка повторила вчерашнюю процедуру — поставила на поднос чашки, сахарницу, разогрела в микроволновке пиццу, которая, по счастью, нашлась в морозилке.
— Вы… ты просто балуешь меня своим вниманием, — сказал Глеб, когда она снова появилась в комнате. — Даже неудобно как-то. Не такой уж я и беспомощный.
26 
