34 
— Вот что мы придумали, девочка! — сказал доктор. — Меризи уже назначил на твою роль новую исполнительницу, поскольку на утреннюю репетицию ты не пришла. Он всем заявил, что разгневан таким поведением, но это для отвода глаз. Голобородко уже приезжал в театр, искал тебя. Но ему сказали, что ты впала в немилость у Меризи, оттого, что проманкировала репетицию. Слуги князя были у тебя дома, говорили с твоими подругами. Князь самолично Дуню Волкову допросил. Но она чистосердечно отвечала, что не видела тебя с той минуты, как ты села в коляску Катерины Барановой. Словом, тебя ищут, но, даст Бог, не найдут.
А ты, девочка, учи роль прилежно. В ночь перед премьерой мы как-нибудь исхитримся и отвезем тебя тайно в театр, чтобы Меризи показал тебе мизансцены оперы. А на следующий день ты споешь премьеру. Представляешь, каково будет лицо у прохвоста князя, когда ты выйдешь петь прямо пред светлые очи императрицы? После спектакля назначен прием, Екатерина станет говорить с певцами. Вот ты и расскажешь ей о своем ужасном приключении.
Лиза ошеломленно слушала доктора. Как умно все придумано — вот что значит ученый человек! И как странно обернулась жизнь… Лизе всегда казалось, что она одна в этом мире. Но, оказывается, у нее есть друзья — и этот шумный доктор, и композитор Меризи, и неизвестные ей приятели графа Шувалова. И надо быть им вдвойне благодарной: ведь, помогая Лизе, они рискуют собственными постами, а кто-то, может, и жизнями… Лиза вспомнила служанку Варварушку и Ваньку-мусорщика. Коли Голобородко прознает про их помощь, не сносить им головы. Так же, как и девушкам из его гарема…
Ради них, ради Александра, ради себя Лиза должна поговорить с императрицей — объяснить, каков на самом деле ее секретарь и какие ужасы происходят в его имении.
Дни напролет Лиза теперь разучивала свою новую партию. Хорошо, что у герра Шульца, как у истинного немца, в доме оказался небольшой спинет. Хоть какой-то инструмент.
После службы доктор привозил новости. Оказалось, что князь расставил своих слуг наблюдать и за квартирой Лизы, и за жилищами ее подруг. Соглядатаи Голобородко дежурили и у театра, и у Театральной школы, бродили по улицам. Антонио Меризи рассказал Шульцу, что даже его комнаты дважды обыскивались. Возвращаясь домой, композитор находил вещи не на тех местах, где оставил. Несколько раз незнакомые композитору слуги заходили в его жилище под разными надуманными предлогами. Вероятно, следили, не появилась ли у маэстро Лиза. А вчера композитор узнал, что некий слуга интересовался даже у кухарки, обслуживающей Меризи, не стал ли маэстро заказывать больше еды. Наверное, такими окольными путями княжеские соглядатаи пытаются выяснить — не прячет ли композитор Лизу у себя.
Через несколько дней доктор вернулся радостный и рассказал, что друзья графа Шувалова разыскали Александра в тюрьме Петропавловской крепости. Он избит, но не до смерти, держится стойко. За громадную взятку князь Бельский, давний соперник Голобородко, добился тайного перевода Горюнова в камеру получше, а главное — посуше, потом передал кое-какую еду и одежду. Теперь Бельский думает, как бы исхитриться и подать прошение императрице. У Лизы от такой новости отлегло от сердца. Главное — Сашенька жив!
Ну а уж она расстарается — роль с блеском выучит, а потом все матушке-государыне расскажет. Правду истинную — все без утайки, как родной матери!
Однако едва императрица вернулась из Гатчины, стало ясно, что подать ей прошение не так просто. Дьявол Голобородко начал стращать ее враньем про некие тайные заговоры, даже про покушение на нее саму. Екатерина отменила все приватные аудиенции, хуже того — передала в театр через того же Голобородко, что встречи с певцами после спектакля не будет.
И вот хмурым полутемным петербургским утром в гостиной доктора состоялась тайное совещание герра Шульца, Лизы и маэстро Меризи. Последний кривился, постанывая. Для того, чтобы не возбудить никаких подозрений, он на рассвете неумело раскромсал сам себе левую руку и, демонстративно завернув ее в окровавленное полотенце, поехал к доктору. Пусть все соглядатаи видят, что ему нужна врачебная помощь.
Однако с раной он, видно, перестарался, потому что Шульц тут же кинулся обрабатывать ему руку крепчайшей царской водкой. Меризи болезненно кривился и кряхтел. От каждого его вскрика Лиза, стоявшая в комнатке рядом, кусала себе губы до крови и крестилась.
34 
