86 
— Он просто прелесть! — воскликнула она, а я улыбнулась в ответ.
Услышав мое имя, в приемную сбежались медсестры. Они бросились меня обнимать, окутав ароматом своих духов и ослепив белоснежными халатиками.
— Ты выглядишь просто замечательно! — воскликнула одна из них, а я удивилась: неужели она не замечает моих спутанных волос, разных носков и бледной, тусклой кожи?
Мэри вступилась за меня, отогнав всю троицу за вращающиеся деревянные двери.
— Дамы! Дамы! — воскликнула она. — Не забывайте, у нас тут все-таки офис.
Она поставила люльку с Максом на единственный свободный стул. Все остальные были заняты женщинами на последних месяцах беременности.
— У доктора Тэйер сегодня очень много народу, — пояснила она. — А что у тебя новенького?
Тут зазвонил телефон, и Мэри пришлось оставить меня, чтобы ответить на звонок. Я проводила ее взглядом. Мне хотелось оттолкнуть ее в сторону, выдвинуть верхний ящик стола, пошарить среди скрепок и корешков квитанций об оплате, а затем снять трубку телефона и уверенным голосом произнести: «Кембридж. Акушер-гинеколог». Еще до рождения Макса мы с Николасом решили, что я брошу работу и посвящу себя ребенку. О художественной школе не могло быть и речи. Мы не потянули бы оплату моей учебы и услуг няни. Что касается моей работы… Услуги квалифицированной няни почти равнялись сумме моих обеих зарплат, так что в моей работе не было никакого смысла. «Ты же не захочешь доверить сына совершенно незнакомой женщине! — восклицал Николас. Мне не оставалось ничего другого, кроме как согласиться с ним. — Один год, — улыбаясь, утешал меня Николас. — Всего один год, а там видно будет». И я улыбалась в ответ, проводя руками по своему все еще раздутому животу. Один год. Подумаешь, один-единственный год.
Я наклонилась к люльке и расстегнула молнию на кофточке Макса и первые несколько пуговиц на рубашечке под ней. Макс вспотел. Я бы сняла и кофточку, и рубашечку, но тогда он наверняка проснулся бы, к чему я была абсолютно не готова. Одна из беременных женщин встретилась со мной взглядом и улыбнулась. У нее были блестящие и густые каштановые волосы, красивыми волнами ниспадающие на плечи. Она была одета в свободное льняное платье без рукавов и сандалии на веревочной подошве. Глядя на Макса, она бессознательно водила руками по своему животу.
Я огляделась. Все беременные любовались моим спящим ребенком. На всех лицах застыло одно и то же растроганно-мечтательное выражение, которого я никогда не наблюдала на своей собственной физиономии.
— Сколько ему? — спросила первая женщина.
— Полтора месяца, — ответила я, проглотив комок в горле.
Все остальные при звуке моего голоса тут же перевели взгляды на меня. Они ожидали, что я им что-нибудь расскажу. И прежде всего они хотели услышать, что роды — это не так уж страшно и что я счастливейшая из женщин.
— Вы ошибаетесь, — тихо и медленно произнесла я и не узнала собственный голос. — Я не спала с момента его рождения. Я никогда не отдыхаю. Я не знаю, что мне с ним делать.
— Но он такой милый, — вмешалась другая женщина.
Я посмотрела на ее живот и пожала плечами.
— Ваш ребенок еще внутри, — ответила я, — и я вам завидую.
Несколько минут спустя Мэри позвала меня в кабинет. На стене маленькой белой комнатки висел плакат с изображением матки. Я разделась, накинула на себя халат и выдвинула ящик маленького дубового столика. Внутри лежала измерительная лента и стетоскоп Допплера. Я потрогала их и покосилась на продолжающего мирно посапывать Макса. Я вспомнила, как лежала на смотровом столе, слушая усиленное динамиками биение сердца моего малыша и пытаясь представить себе его личико.
Шурша бумагами, в комнату ворвалась доктор Тэйер.
— Пейдж! — воскликнула она, как будто не ожидала меня там увидеть. — Как ты себя чувствуешь?
Она пригласила меня присесть, чтобы подробно расспросить и лишь после этого предложить забраться на стол и занять унизительную позу внутреннего осмотра.
— Хорошо, — ответила я.
Доктор Тэйер открыла папку с моим именем на обложке и что-то нацарапала внутри.
— Ничего не болит? Нет проблем с грудным вскармливанием? — продолжала она расспросы.
— Нет, — покачала я головой. — Никаких проблем.
Она обернулась к Максу, который спал в корзинке на полу с таким видом, как будто всегда был таким ангелом, как сейчас.
— Он прелесть! — с улыбкой произнесла она.
Я уставилась на сына.
86 
